Свет надежды

- Я признаю свою вину пред народом Зангры, Советом и своим правителем. И готов понести соответствующее наказание. Знаю, что судить меня должен Рагнар, но, по законам Зангры, в его отсутствие это бремя ответственности ложится на тебя, отец. Однако прежде, чем мне будет вынесен приговор, я прошу выслушать меня. Всем вам известно, что я всегда сопровождал Рагнара в его походах, Олаф не даст соврать. Мы всегда были вместе, бились плечом к плечу. В честных битвах ему трудно было найти равного. В этот раз мы даже не успели вырвать мечей из ножен и стрел из колчанов, на нас напали слишком быстро. Наши разведчики не смогли заранее определить засады, да и большинство попросту не сумели бы нас предупредить, так как были раскрыты и убиты. Ливень стрел обрушился на отряд. Пока мы пытались укрыться, развернуться... Много времени потеряли. Хуже всего то, что стрелы были отравлены. Любое ранение, любая царапина вызывали мгновенную потерю сознания, сопровождавшуюся сильными судорогами, после чего раненый умирал. Нам просто не давали продвинуться дальше. Чтобы не потерять отряд, пришлось отступить. Таков был последний приказ Рагнара.

- Где же сам Рагнар? - послышалось отовсюду.

- Могу сказать только одно: Рагнар с большей долей вероятности попал в плен к Сверру. Уцелевшие разведчики исхитрились провести осмотр тел павших... Его мы так и не нашли. Сверру Рагнар нужен живым, к тому же видели, как воины Моргаша рыскали среди тел павших.

Вокруг стал нарастать гул голосов, сомневавшихся, волновавшихся, причитавших. Халмар поднял ладонь, призывая всех к тишине.

- Я признаю свою вину. Я не смог защитить правителя. В наши руки попал лазутчик Сверра, которого мы допросили и, скрутив, взяли с собой для допроса в Зангре. Признаю свою вину, что хотя мне и было доподлинно известно, что именно моя жена была предателем, я все же не смог обуздать свой гнев, когда понимал, как важны ее слова для разрешения наших проблем. Прежде чем вы вынесете свой приговор, прошу дать мне шанс искупить свою вину перед Рагнаром и Зангрой. Я хочу отправиться в логово Сверра, чтобы вызволить Рагнара и его невинно обвиненную жену.

- Это самоубийство, - побледневшими губами прошептал Ивар, но в воцарившейся тишине его слова раздались словно раскат грома.

Старик смотрел на своего сына так, словно пред ним стоял незнакомец. Военачальник стоял посреди зала под пристальными взглядами всех собравшихся, спина его была пряма, а широкие плечи расправлены, руки убраны за спину, только опущенный взгляд выдавал в нем ту крайнюю степень вины, которая легла тяжким грузом на душу.

- Я знаю, отец, - кивнул Халмар. - Но иначе моя совесть мне не позволяет поступить. Если я вернусь, Рагнар сам судит меня справедливым судом.

Он вдруг запнулся, но, собравшись с силой, продолжил:

- А если ему не суждено более вернуться, значит, суд этот придется вершить вам.

- Халмар, что ты творишь?

Ивар более не был Главой Совета старейшин - пред всеми собравшимися стоял прежде всего отец. Он понимал прекрасно, как и все остальные, что вернуться живым не было никаких шансов, и Халмар прекрасно это знал. И все же он сознательно шел на это. Шел на верную гибель, дабы доказать преданность своему правителю и своему другу. Он готов был искать смерти своему бренному телу, так как душа его уже угасла после двух важнейших потерь в своей жизни.

- Отец, ты и так прекрасно знаешь, какое наказание меня ждет. Этого мне уже не исправить, но в моих силах попытаться помочь Рагнару. Лучшей участи мне ждать не приходится. Так пусть лучше твои руки будут чисты и на твоей совести не будет моей смерти. Это мое решение. Мой долг.

Старик отвернулся. Не сумев совладать с собой, он тяжело опустился на кресло и склонился над столом, закрыв лицо руками, пряча от всех проступившие слезы. Разве такой судьбы он желал своему сыну? Разве правильно так, когда старики переживают своих детей? Разве думал он когда-нибудь, что придется ему выбирать между вынесением решения приговорить собственного сына к смертному наказанию и благословением на самоубийство?

Халмар стойко держался, не шелохнувшись и не проявив ни одной эмоции на застывшей каменной маской лице. Не потому, что эмоций в нем не было, равно как и сострадания, а наоборот, боялся, чувства помешают.

- Один ты не справишься, - нарушил тишину один из старейшин. - А с отрядом тоже не получится, так как слишком много шума.

- Если ко мне присоединятся хотя бы несколько лазутчиков, шансов будет больше. Однако принуждать никого я не имею права...

- Я пойду с тобой, - раздался позади него звонкий голос, в котором было, на удивление, лишь спокойствие да уверенность. Халмар даже обернулся, чтобы удостовериться, что ему не показалось. Норин, сложив руки на груди и прислонившись плечом к стене, стояла неподалеку от двери и молча внимала всему происходящему. Сколь долго она была здесь, оставалось лишь гадать.

- Это задание не для тебя, - жестко осадил ее Халмар.