Свет тысячи звёзд

Я не рассказала ей об Эштоне, но это неважно. Еще будет возможность. Единственное, что имеет значение – сегодня хороший день для Бена, и даже моя эгоистичная вылазка не разрушила это.

* * *

Хорошие деньки закончились в понедельник. Уже ранним утром было невыносимо жарко. Настолько, что я не могла угодить Бену. Он был вечно недовольным, пока я не отпустила его на качели, где он неустанно отталкивался и сильно радовался ветру в его волосах, как только качели опускались. Маме должно быть трудно избавить его от этой штуки.

Я в пути на свой первый семинар. Психология у профессора Гейла. Вместе с Дженной. Мы встречаемся в аудитории, и надеюсь, что она не начнет выжимать из меня подробности про Эштона.

Эштон.

Он упрямо сидит в моей голове. Я вздыхаю, прохожу мимо мэнсфилдской библиотеки и дохожу до теплицы факультета лесной промышленности. Здесь, в отличие от центра кампуса, вокруг статуи гризли меньше людей, и я могу погрузиться в свои мысли, которые проносятся в голове так же вяло, как знойное летнее утро. Каждая заканчивается Эштоном и тем, что я до сих пор не ответила ему. Все выходные я провела с мамой и Беном и призналась себе, что моим долгом было бы игнорировать Эштона и так все исправить. Что, конечно, ерунда. Понятно, что я просто стараюсь придумать для него объяснение, с которым не опозорюсь окончательно.

Поправляю ремень сумки на плече и останавливаюсь на середине дорожки как вкопанная. Как будто мои мысли направили его прямо ко мне, Эштон вдруг возникает прямо передо мной. Он здесь из-за меня. Это ясно, потому что у него нет семинаров в этом конце кампуса.

Он ничего не говорит, а только смотрит своими глазами цвета неба Монтаны. Его выражение лица неподвижное и суровое. Хотя мой мозг, по-видимому, должен бить тревогу, ничто не заставит меня увернуться от гнева в его взгляде. Вместо этого мое сердце начинает бешено биться, а живот сводит как на американских горках.

– Привет, – говорю я так спокойно, как могу.

Эштон все еще молчит. Он подходит ближе, хмурится и приковывает меня пронизывающим взглядом к дорожке.

– Ты серьезно? – наконец произносит он.

– Что? – тихо спрашиваю я. Я понимаю, почему он злится. Я должна срочно предоставить ему объяснение моего внезапного исчезновения и молчания, а не бросать ему в ноги простое «Привет».

– Мы можем поговорить? – он не ждет моего ответа, хватает меня за руку и тащит за собой в тень теплицы, где у нас будет хоть немного уединения. Только там он отпускает меня и теперь, когда он так далеко от меня, то, кажется, не знает, что сказать. Я начинаю, даже когда мой голос ломается.

– Мне жаль, что я напилась и из-за этого испортила нашу встречу. Я редко пью, и шоты меня просто вырубили, – я заправляю волосы за ухо и переминаюсь с одной ноги на другую. – Мне жаль, что ты почувствовал себя обязанным уступить мне свою кровать. Это было… – возможно, самое ужасное свидание, которое у него когда-либо было. Я выдавливаю. – … очень мило. Спасибо.

– Мило, – презрительно выплевывает Эштон. – Мне не нужно от тебя благодарностей, – сквозь зубы цедит он. – Объяснения было бы достаточно, – проводит рукой по волосам и подходит ко мне так близко, что я буквально чувствую его ярость.

Я не знаю, что должна сказать. Но точно не собираюсь рассказывать о маме и Бене. Поэтому молчу и смотрю на свои туфли.

– Ты злишься, – делаю я очевидный вывод.

– Возможно. Да. Возможно, – он взмахивает руками и затем растерянно опускает их. – Но в первую очередь я растерян.

Я смотрю вверх и понимаю, как близко мы стоим друг к другу. Так близко, что я чувствую его дыхание. Как травинки, которые щекочут мою кожу. И пахнет он так же. Как природа. И свежесть. Это не упрощает ситуацию. Нисколечко.

Эштон выдыхает.

– Бекка говорит, я должен нажать на тормоз, если ты важна для меня. И я думаю, она права, потому что каждый раз ты исчезаешь, когда я делаю шаг навстречу.

Если я важна для него.

В моей голове признание жужжит как улей. Это второй раз, когда он заявляет, что я важна для него. Мое сердце колотится, и я не могу издать ни звука, в то время как эндорфины внутри меня танцуют под бешеное электро.

– Поэтому я взял себя в руки, позволил тебе определить темп развития отношений, даже если быть терпеливым совсем не мое. Я, черт возьми, полная противоположность этому. Я даже спал на дурацком диване, потому что не хотел пользоваться ситуацией, – его лицо принимает измученное выражение. – И в результате ты все равно сбежала. Так скажи, что мне сделать. Скажи мне, если я выставляю себя посмешищем и между нами ничего нет. Но не игнорируй меня больше.

Я не могу объяснить Эшу, насколько сложная у меня жизнь, не сейчас. Но я могу попытаться быть такой же храброй, каким был он сейчас. Его слова, его близость дают мне решающий толчок.

Глава 24 Эштон