Свет тысячи звёзд

Как только она опускает свою сумку, я притягиваю ее в свои объятия и целую. Шум позади нас говорит о том, что Уилл направил на нас камеру мобильного телефона. Я завожу руку за спину, не отрывая губ от Харпер. Поскольку Уилл определенно все еще снимает нас, я очень целомудренно прислоняюсь лбом к Харпер. Видеосообщение для Остина не должно стать эротическим видео.

– Привет, – бормочу я.

– Привет, – она широко улыбается мне.

– Как прошел твой день?

Харпер пожимает плечами, распускает пучок на голове и делает новый, слегка растрепанный. Я люблю каждую выбивающуюся прядку.

– Есть новости от мамы?

Она, улыбаясь, качает головой. Маска, которую она вскоре снимает. Харпер знает, что ей не стоит притворяться передо мной.

– Никаких признаков жизни, – добавляет она. Ее голос дрожит. – Как дела на канале?

– Она успокоится, – говорю я, убеждая, что ее отношения с мамой снова наладятся. Харпер так и не рассказала, что конкретно произошло. – А с каналом. Сегодня мы рассказывали о легендарном ковбойском печенье, которое подают в гостинице «Медвежий зуб» с шариком ванильного мороженого и взбитыми сливками, – я подмигиваю ей. – Я всерьез задаюсь вопросом, кто встает в такую рань ради такой новаторской журналистики.

– Любители ковбойского печенья? – смеется Харпер, вытаскивает свой блокнот для рисования и подсаживается к остальным. Прямо передо мной, так что я обхватываю ее ногами и руками. Я непринужденно кладу подбородок на ее плечо и смотрю, как она перемещает уголь по бумаге, следит за разговорами других и ждет, чтобы присоединиться к следующему раунду игры.

Она рисует бутылку, стоящую на столе, натюрморт с различными упаковками еды, оставшихся от ужина. И хотя это всего лишь мусор, рисунок, который она создает, имеет глубину. Заметив мой взгляд, она торопливо захлопывает блокнот. Она все еще не любит делиться своим искусством с другими, что для меня абсолютная загадка. Она талантлива. Чертовски талантлива.

– У тебя вообще есть план, как прорекламировать свой фильм? – спрашивает Уилл, приподнимая брови.

– Я еще думаю над этим, – я давно должен обратить свое внимание на этот вопрос. – Тебя сложно воспринимать серьезно, пока у тебя на лбу наклеен стикер, – я перевожу разговор в другое русло.

– Я все еще выясняю, что там написано, – Уилл принимает позу мыслителя, но затем предпочитает выпить, чтобы понять.

– Прорекламировать? – спрашивает Харпер и оборачивается на меня.

Я пожимаю плечами.

– А, неважно.

– Это не неважно! Это первостепенно, – вставляет Бекка. – Фильм – победитель конкурса определяется жюри, но есть и зрительское голосование. Эти голоса повлияют на оценку жюри. И значительно, – Бекка передразнивает моего профессора.

– Это так, – соглашаюсь я. – Я уже некоторое время думаю, как мог бы прорекламировать свой фильм. Просто чтобы действовать наверняка.

– Плакаты бы идеально подошли, – пьяная Бекка загорается своим планом, но распространение плакатов по всей Мизуле займет очень много времени. Необходимо разрешение. И для начала нужен эскиз.

– Возможно, я бы могла что-то придумать, – застенчиво улыбается Харпер и постукивает по своему блокноту. – Но потом кто-то должен доработать его…

– Эй, девочка, – Бекка протягивает Харпер кулак и эпически взрывается, после того как Харпер медленно ударяет по нему – Идея супер. Ты крута.

– А ты совершенно пьяная, – я строго смотрю на Бекку и отнимаю у нее напиток, который Джулия только что протянула ей. – Тем не менее она права, – я бормочу Харпер в шею, так, чтобы только она могла это услышать. Харпер классная. Не только потому что она рисует так, что каждая из ее картин имеет собственное сердцебиение, а ее рисунок будет лучшей рекламой моего фильма.

Глава 53 Харпер

Я живу в этой квартире уже четыре дня. Я часть этого места. Часть жизни Эштона. Часть веселого и несколько хаотичного мира в маленькой квартирке. Так же как и Уилл, который на самом деле здесь не живет, но постоянно тусуется с нами. Почему-то всегда что-то происходит. Настолько часто, что мы с Эштоном удаляемся в его комнату, чтобы побыть наедине. Но утро напоминает вакуум. Мои занятия, в отличие от остальных, начинаются поздно. Потому что утром я должна быть с Беном. Теперь я занимаю время учебой или рисованием. Но довольно часто я просто сижу и думаю о маме и Бене. Скучает ли по мне мой младший брат? Я знаю, что он может испытывать это чувство, даже если никогда не выразит его словами или не покажет. Я хотела бы, чтобы мама позвонила и сделала первый шаг, для которого мне не хватает мужества. И действительно, вдруг звонит телефон. Но экран остается черным, и мне требуется секунда, чтобы понять, что это не мой телефон, а телефон Эштона. Он, должно быть, оставил его на кровати. В складках одеяла. Я с трудом вытаскиваю его и смотрю на дисплей. Мама.

Не моя. Я не решаюсь. Взять трубку значит пересечь как минимум десяток границ. Но я все же не могу просто отложить телефон.