Свет за окном

Гестаповский лимузин доставил их к дому на рю де Варенн. Конни всю дорогу помалкивала, Софи тоже. Попытки Эдуарда поддержать разговор успехом не пользовались. Когда Сара открыла им дверь, Конни, бросив брату и сестре «Спокойной ночи!», устремилась к лестнице.

– Констанс! – окликнул ее Эдуард. – Сделай одолжение, составь мне компанию в библиотеке. Выпьем с тобой по рюмочке коньяку.

Это было не предложение – приказ. Конни, вздохнув, поплелась за ним в библиотеку.

– Я пить не буду, – с порога отказалась она, видя, что Эдуард взял в руки бутылку.

– Что случилось, дорогая моя? У тебя на лице написано, что ты расстроена. В чем дело? В тухлых яйцах? Или в приставаниях Фалька?

Конни рухнула в кресло и прижала пальцы к вискам. Полились слезы, она просто не смогла их удержать.

– Понимаешь… – она потрясла головой, – я просто не в силах это выносить. Я предаю все, чему меня учили, все, во что верю… Я чувствую себя лгуньей!

– Ну же, Констанс, возьми себя в руки. Я очень хорошо понимаю, поверь мне, что ты сейчас чувствуешь. Конечно, на первый взгляд, мы отлично устроились. Опера, рестораны, танцы… Но мы-то трое – ты по обстоятельствам, я по убеждениям, а Софи по родственным связям – знаем, каких душевных мук это стоит.

– Прости меня, Эдуард, но тебе хотя бы известно, ради чего эти муки! – воскликнула она. – Тогда как у меня нет никаких доказательств, что ты прав! Я, английский агент, прибыла сюда для того, чтобы работать на благо наших стран, а не ужинать, танцевать и любезничать с нацистскими офицерами! Сегодня, когда та женщина выкрикнула это слово, «предатель», мне стало так стыдно, как никогда еще не бывало! – Конни смахнула слезы со щек. – А она… она, может быть, из-за нас умрет…

– Может, умрет, а может, и нет. Но не исключено, – сказал Эдуард, не сводя с Конни взгляда своих светло-карих глаз, – что благодаря сегодняшнему вечеру я смогу спасти несколько человек. Эти люди, их, пожалуй, с десяток, собираются в одном доме неподалеку отсюда, – и теперь мне стало известно, что нацисты намечают там облаву, и я смогу этих людей предупредить. Таким образом, они не только сами избегнут ареста, но помогут другим смельчакам, которые связаны с ними подпольем, – а таких сотни.

– Каким образом? – недоверчиво спросила Конни.

– Имена людей, причастных к этому подразделению группы «Натуралист», под пыткой назвал человек, которого схватили в ходе последних арестов. Пока ты ходила пудрить свой нос, Фальк мне об этом сболтнул. Я хорошо его знаю – он становится очень разговорчивым, когда выпьет, и не может сдержать торжества. И так заносчив, что выдает себя снова и снова. Хочет показать, как отлично справляется со своей работой. Хотя, правду сказать, – вздохнул он, – Фальк и в самом деле хороший – слишком хороший – профессионал.

Глядя ему в глаза, Конни ответила не сразу. Ей так хотелось ему верить!

– Прошу тебя, Эдуард, умоляю тебя, скажи, на кого ты работаешь, – и тогда я хотя бы смогу спать по ночам, зная, что не предавала своей страны!

– Нет, – покачал он головой. – Сказать этого я не вправе. Ты просто должна мне верить. А кроме того, не исключено, что скоро ты получишь подтверждение моей правоты совсем из другого источника – и, возможно, скорее, чем думаешь. Ведь нашего друга Фалька мы наблюдали сегодня отнюдь не в последний раз. Если в дальнейшем он станет хвастаться новыми арестами, то тогда да, я, как ты подозреваешь, предатель. Но если явка, о которой я тебе говорил, когда туда нагрянет гестапо, окажется пуста, то не сделать ли вывод, что я сказал правду? Констанс, – Эдуард снова вздохнул, – я согласен, тебе сейчас очень трудно. Ты эту дорогу не выбирала. Но могу уверить тебя, как уверял уже раньше: мы с тобой боремся в одном стане.

– Если бы ты только открыл, на кого работаешь!

– И поставил под удар твою жизнь и жизнь многих других людей? – покачал головой Эдуард. – Нет, Констанс, всех подробностей не знает даже Софи, и так тому и быть. Ведь теперь, похоже, ставки поднялись еще выше. Фредерик, брат Фалька, входит в элитное подразделение офицеров СС при СД, разведывательной единице гестапо. Подчиняется он фигурам на самом верху. Если и он зачастит к нам в дом, следует вести себя еще более осторожно.

– Как видно, Софи необыкновенно ему понравилась, и, что еще хуже, он понравился ей.

– Я говорил, что братья – из прусских аристократов? Оба воспитанны и образованны, но поневоле отметишь, до какой степени они разные. Фредерик – интеллектуал, мыслитель… – Эдуард сделал паузу и поймал ее взгляд. – Не будь он нашим врагом, он бы и мне понравился.

Они помолчали, думая каждый о своем.

– Что касается Софи, – прервал молчание Эдуард, – она неопытна и крайне наивна. Мы всегда всеми силами защищали ее от мира, сначала родители, теперь я. Совсем не разбирается ни в любви, ни в мужчинах. Остается надеяться, что Фредерик в самом ближайшем будущем вернется в Германию. Я, конечно, тоже заметил, что между ними вспыхнула искра…

– А что прикажешь мне делать с Фальком? – спросила наконец Конни. – Эдуард, я замужняя женщина!