Светлейший князь А. Д. Меншиков в кругу сподвижников Петра I

Какими бы ни были обстоятельства заключения брака Антона Мануиловича с Анной Даниловной и реакция на это князя, между членами семей Меншиковых и Девиеров должны были сложиться семейные связи, которые накладывали на новоиспеченных родственников определенные обязательства и наделяли их новыми социальными ролями[770]. Согласно наблюдениям исследователей, семья в государствах раннего Нового времени являлась основополагающей социальной единицей, которая еще до рождения ребенка определяла его место в политической иерархии (наиболее ярким воплощением принципа родственности была практика местничества в Московской Руси). Принадлежность к семье или роду гарантировала занятие соответствующей семейному статусу должности, а также служила для включения личности в конкретную политическую группировку (этот тезис нашел отражение в работах Д. Рансела, Дж. П. Ле Донна, Дж. Леви и др.[771]). Несмотря на ряд мер, направленных на ликвидацию власти родственных кланов, – отмену местничества, введение при Петре I Табели о рангах, – на протяжении XVIII в. роль семейных связей в системе государственного управления оставалась весьма значительной. При этом в нововременных монархиях семейные связи органично вписывались в систему патрон-клиентских (неформальных) отношений, нередко определяли механизмы их функционирования[772]. Известный исследователь патрон-клиентских отношений во Франции XVII в. Р. Мунье полагал, что индивид, согласно выбору семьи или своему собственному, в детстве попадал под протекцию определенного патрона (в основе их отношений лежало особое чувство привязанности fidelite (нежное чувство верности))[773]. Семейная верность была наиболее крепкой основой для установления патрон-клиентской связи. Учитывая сильные и слабые стороны концепции Р. Мунье, более взвешенный взгляд предложила американская исследовательница Ш. Кеттеринг. Она подмечала, что родство – это ненамеренные отношения на основе рождения, которые налагали взаимные обязательства, а родственники – это люди, связанные кровью и браком, а не выгодой. Поэтому родственники становились клиентами только тогда, когда они попадали в зависимость от других членов своей семьи ради продвижения по карьерной лестнице. При этом патрон-клиентские связи между членами семьи обычно характеризовались большей теплотой, нежностью и устойчивостью[774]. Семейная терминология (слова «брат», «отец», «матушка» и т. д.) заняла прочное место среди эпистолярной лексики, направленной на поддержание социальных контактов. Так, А. И. Заозерский, рассматривая отношения Б. П. Шереметева и А. Д. Меншикова, указывал на общеупотребительность именований «брат», «патрон», «благодетель», которые выражали благоговение только на бумаге[775]. Эту мысль развил в своих исследованиях Д. Г. Полонский, который добавлял, что «демонстрацию личного расположения вельмож нельзя отождествлять со стремлением зафиксировать (либо подтвердить) номинальное равенство статуса политических союзников»[776]. Обращения «брат» и «отец» маркировали определенный социальный статус контрагентов, сознательно принимаемый ими в рамках обмена корреспонденцией[777].

В корреспонденции А. М. Девиера (в большей степени) и А. Д. Меншикова встречается множество различных фраз и приписок, маркировавших их принадлежность к одной семье. В случаях, когда Александр Данилович находился вдалеке от жены, детей и свояченицы Варвары Михайловны, А. М. Девиер навещал его близких, проживавших в доме на Васильевском острове, и начинал письмо с извещения: «В доме вашем все благополучно состоит»[778]. Он также информировал А. Д. Меншикова о здоровье домочадцев: «…вашей светлости любезная супруга, а нам милостивая государыня Дария Михайловна и с любезными вашей светлости детьми и Варварой Михайловной обретаютца в добром здравии, и в домех ваших все благосостоятельно»[779]. Несмотря на то что А. Д. Меншиков поддерживал связь со своей семьей самостоятельно, писал им нежные письма, в особенности жене Дарье Михайловне[780], А. М. Девиер стабильно передавал ему приветы из дома. Когда Дарья Михайловна сопровождала князя в поездках, генерал-полицеймейстер уведомлял княжескую чету о делах их дочери: «…в доме вашей светлости дщерь ваша и з домашними обретаются в благосостоятельном здравии»[781]. Забота о здоровье и напоминания о родственниках находили место в заключительных предложениях писем. Так, генерал-полицеймейстер прощался с князем: «…в протчем вашей светлости, моего милостиваго патрона и с светлейшею кнеинею, и з дражайшими детьми вашими, и со всею фамилию здравие в сохранение Вышняму предав, остаюсь»[782]. А. Д. Меншиков иногда радовал Антона Мануиловича ответными известиями о собственном здоровье и здоровье домочадцев[783], при этом о семье А. М. Девиера ни разу не спрашивал.