Светлолесье

– Нет. Ушла утром. Сказала, что скоро придет. – Травник покосился на заходящее солнце.

– Чудь ее раздери! – заорал Минт. Он попытался встать, но потерял сознание.

Кот выпрыгнул из окна во двор, и Альдан выскочил из избы на улицу.

Быть может, он не знал пока, как исцелить Минта, но в некоторых вещах твердо не сомневался: до захода солнца девчонке нужно выйти из проклятого леса.

«Иди через лес, путник!

Пусть касаются плеч твоих ветви деревьев, пусть болотные кочки сами ныряют под ноги. Не бойся коряг – твоих стоп им не коснуться. Не бойся лиходеев – их здесь нет. Не бойся тварей лесных – все они спят сейчас.

Что тревога твоя, путник?»

Решаться надо было немедля, и я начертала руну помехи. Сквозь меня потоками теплого ветра прошли нити сплетения. На миг я замешкалась, вспомнив чужие голоса на обряде. Нить дрогнула, но не порвалась, и Дарица вышла ровная, искрящаяся, двумерная, а над нами растекся гладкий маслянистый купол. На земле остался тонкий выжженный круг – основа.

Я ощущала свое сплетение покалыванием в кончиках пальцев и от всей души понадеялась, что его хватит, пока Ордак бродит рядом.

Мафза все поняла. Она увидела и пепел, в который обратилась трава вокруг нас, и вспыхнувший купол.

– Не знаю, насколько его хватит. Пока оно новое, я чувствую, как уходят силы, но со временем связь слабеет.

– Так это правда, – хозяйка постоялого двора разлепила потрескавшиеся губы. – Колдуны и правда еще остались.

Я подавила вздох.

– Нас мало.

– Я не выдам твою тайну. – Мафза слабо улыбнулась и провела рукой по лбу своей дочери. – Помоги мне, колдунья. Прошу.

Рядом послышались шаги, и мы притихли. Я слышала, как мимо прошел, досадуя на нерешимость княжа, Ордак.

– После встречи с тобой Ольша была сама не своя, – пробормотала женщина. – Когда я отвернулась, она содрала занавеси и выпрыгнула из окна. Я бросилась за ней… Ольша ведь и мухи не обидит, сидела себе целыми днями, пряжу пряла. – По щекам Мафзы заструились слезы. – Просто бывает лихоманка! Решилась просветителя позвать, чтоб постоялый двор благословил, хоть червенцев и боялась сюда пускать.

– Мы в Вороньем Яру?

Я вспомнила, что говорил Милош. Пятнадцать зим назад здесь кончилась война Трех Царств.

– Да, – всхлипнула Мафза. – Уж не знаю, что Ольшу сюда повело.

– Насколько сильно она ударилась головой?

Корчмарка с ревом коснулась залитой кровью косы дочери.

– Нет ли у тебя какого заклятья, чтоб чудо сотворить?

Я с сожалением покачала головой.

Вдалеке слышался топот. Кажется, Ордак ускакал за подмогой.

– Что-нибудь придумаем, – пробормотала я. – Нам нужен лекарь.

Мафза усмехнулась моим словам, как какой-то шутке.

– Нет в городе человека, которому можно мою тайну доверить.

– А мы всего и не скажем.

Сумерки сгущались все сильнее. Я вспомнила, что в это время в городе вчера заставляли окна и крепко запирали двери. И моя шальная храбрость исчезла вместе с солнечным светом. Как донести бесчувственную девицу до постоялого двора? Скоро здесь появятся червенцы.

Вдруг я заметила чью-то тень и подскочила.

Альдан!

Тихо прошел совсем рядом. Будто это не я, а он пользовался руной помехи.

Резкая, пьянящая легкость прошибла от макушки до пальцев ног, словно я разом выпила десять бутылок ардэ. Рядом с травником шел кот, но, дойдя до нашей преграды, остановился, принюхался и, коротко мяукнув, исчез в изумрудном пламени крапивы.

Я же подошла к Дану, полагаясь на тающие чары.

Альдан напряженно всматривался в Яр, держа одну руку под плащом, словно на рукоятке чего-то холодного и смертельного.

Так-так-так. Что ты делаешь тут, травник? Добродетели сталь не к лицу.

Поднявшийся ветер растрепал серебристо-русые волосы, и я невольно залюбовалась. На мгновение захотелось замереть, проследить за ним. Но я зашла травнику за спину, тихо распустила заклятье и сказала:

– Здравствуй снова, Альдан.

15 Чужаки

– Несколько дней Ольша будет спать, – сказал Альдан корчмарке, затем закрыл крышкой и убрал в свою наплечную суму склянку с маковым молоком, а когда поднял глаза, то заметил, что Мафза смотрит на него с открытой неприязнью. Как будто это он был виноват в том, что произошло с ее дочерью.

– Все будет хорошо, – поспешила заверить ее Лесёна. Девушке явно было не по себе от того, как Мафза отнеслась к травнику.

Пришлось дождаться ночи, чтобы Альдан отнес Ольшу, обернутую плащом, на постоялый двор. Узнав, что корчмарка держит свою дочь взаперти, травник испытал едкое чувство отвращения. И это же чувство сопровождало его теперь в небольшой, наглухо заколоченной горнице.

– Через несколько дней девушке станет лучше, и она сможет перенести дорогу, – произнес Альдан, хмурясь.

Корчмарка не ответила. Лесёна, стоявшая возле постели Ольши, тоже молчала.