Светоч русской земли (СИ)

- По людям, Леонтий! - ответил Алексий, пригорбившись в креслице. - У людей начальных, первых времён переизбыток энергии, и направлена она к деянию, к творчеству и к объединению языка своего. У людей заката, у старых народов, нет уже сил противостоять разрушительному ходу времени, и энергия их - узка, направлена на своё, суедневное. И соплеменники ближние для них почасту главные вороги. Люди эти уже не видят связи явлений, не смотрят вдаль!

- Как Апокавк?

- Да, как Апокавк! Родина для таких - лишь источник благ земных, но не поле приложения творческих сил. Власть претворяется в похоть власти, а труд - в стяжание богатств.

- Я много ходил по свету, - сказал Станята, - когда понял, что у нас, в Великом Новгороде, нестроение настаёт... Много искал! И тоже нашёл вот Сергия. Но у него не смог...

- Сергий понял и направил тебя ко мне!

- Да, владыка! А теперь, ныне... Верно ведь, и в Киеве, и на Москве... Ты молвишь, молодость? А я порой о себе: кто - я? И что надобно мне? О себе дак скучливо и думать! Ничто такое: дом, семья, зажиток - не влечёт! Странник - я, верно! Вот, хочу понять! Не гневай, владыка! Ты вот, и иные... В чём - правда? Живут и живут! Ну, не станет энергий, ну, начнут думать о своём токмо... Не такие, конечно, как Апокавк, а простецы! Когда нет энергий, что ж тогда?

- Тогда разрушается всё! - отвердев и осуровев лицом, ответил Алексий. - Гибнет всё сущее окрест. Земля, вскормившая нас, скудеет, расхищаемая. И гибнет народ, и энергия оставших уходит на уничтожение сущего!

- Не уж то мочно уничтожить землю? - воскликнул Станята.

- Ты видел пустыни? Развалины древних городов? Говорят, там жили люди! Но вырубили леса, иссушили воды, разрушили пашни, - и остался один песок!

Станята встряхнул головой, задумался.

- А я мнил, это - так же невозможно, как запрудить Волгу, как поворотить реки вспять... Зачем?

- Народ, оставивший Господа, - ответил Алексий, - может токмо разрушать, убивая себя! Человек, возгордясь своей силой, - ничто! Погубит землю и погибнет сам.

Сумерки сгустились.

- Ну а татары? - спросил Станяты из темноты.

- Татар, вернее, мунгал, пришедших с Батыем, уже нет! Теперь подняли голову те, кого когда-то покорил Батый!

- Пото и резня?

- Потому и резня!

- Так, может...

- Нет, Леонтий! Ещё нет. Русь - не готова к борьбе. Пусть сплотится земля. Пусть вырастут воины. Этот мальчик, мню, поведёт их на бой. Может, когда уже нас не станет на свете!

- Ну, а Литва? - спросил Станята.

- С Литвой сложнее! - ответил во тьме Алексий. - Там - тоже подъём, тоже молодость языка! Они бы и одолели нас, но, мню, не уцелеют литвины-язычники меж католиками и православными!

- И любой выбор покончит с Литвой?

- Приняв латинскую веру, они оттолкнут от себя всех православных, а приняв православие, Ольгерд мог бы и победить! Но он сего не свершит. После киевского нятья я в сём убедился. И ещё потому не свершит, что прими он православие, отчина его, Великая Литва, скоро бы стала Русью!

- А мы? Отколе зачинает наша земля? От принятия веры? От князя Владимира? От Олега Вещего или Рюрика? Отколе?

- Мыслю, Леонтий, - пошевелившись в креслице, ответил Алексий, - та Русь уже умерла! Пала, подточив себя гордостью, разномыслием и стяжанием. Пото и мунгалы столь легко покорили себе Киевскую державу. Я ныне прошал великих бояр дать серебро для дел ордынских. Давали все, и давали помногу! Помнишь того боярина, что встретил нас под Можаем! А старуху? Селян? Смердов? Мыслю, хоть и много среди нас людей, коим своё застит обчее...

- Как Хвост?

- Да, и не он один! Мыслю всё же, что растёт новая Русь, Святая! И мы с тобой - у истоков её.

- И Сергий?

- Да! И сугубо Сергий! Он - духовная наша защита. Ибо я - в скверне. В этих вот трудах. Переняв крест крёстного своего, даю днесь серебро на убийства и резню в Орде! И буду творить потребное земле моей, ибо никто же большей жертвы не имат, аще отдавший душу за други своя! Но земле нужен святой. Нужен тот, кто укажет путь Добра и будет не запятнан не токмо деянием злым, но и помыслом даже! Нужен творец Добра!

- Сергий?

- Да, Сергий.