Священная земля

— Разгрузите осла, прежде чем мы начнем пить. Мы проделали за товаром слишком долгий путь, чтобы дать его кому-нибудь украсть, тогда проще было оставаться на Родосе.

Моряки хмуро повиновались. Всего через несколько минут они уже сидели и пили налитое Зильфой вино. В комнате было темно, свет проникал только сквозь дверной проем и пару узких окон. Из-за полумрака и толстых глинобитных стен внутри гостиницы было намного прохладнее, чем в пекле снаружи.

— Гекатей ещё здесь? — спросил Соклей Зильфу, снова наполнявшую его чашу.

Она покачала головой.

— Нет. Он уехал на следующий день после тебя, отправился домой, в Египет. — Она небрежно пожала плечами. — Он умный человек, но не настолько, насколько думает.

— Полагаю, ты права, — согласился Соклей, задаваясь вопросом, не скажет ли она то же самое о нем самом, когда он уедет в Сидон. Так или иначе, он понадеялся, что такого не случится. Поскольку моряки с акатоса почти не знали арамейского, Соклей мог говорить свободно, и воспользовался этим, добавив: — Я думаю, ты прекрасна.

— А я думаю, что тебе не следует говорить такое, — тихо ответила Зильфа. Снаружи, во дворе застучал Итран, вероятно, чинил дверь одной из комнат. Поток гортанных арамейских ругательств возвестил, что он попал себе по пальцу.

Аристид залпом осушил чашу с вином.

— Что скажете, если мы навестим девушек вниз по улице? — по-гречески спросил он. Москхион и Телеф согласно наклонили головы, и все трое заторопились прочь из гостиницы.

— Куда это они? — поинтересовалась Зильфа.

— В бордель, — ответил Соклей. Итран всё колотил во дворе, и пока он этим занимался, всем было очевидно, где он находится. — Я не хотел уезжать. И я рад, что вернулся.

— И скоро снова уедешь.

Соклей пожал плечами и кивнул. Он уже почти привык к этому жесту.

— Да, это так. Я бы хотел, чтобы все было иначе, но это так. — Он дотронулся до её руки, всего лишь на мгновение. — У нас мало времени. Разве не стоит воспользоваться им?

Зильфа отвернулась от него.

— Ты не должен говорить такое. Ты заставляешь меня думать о том, о чем не следует.

— Ты думаешь, что я думаю, что ты прекрасна? Думаешь, что я думаю, что ты мила? Что я хочу любить тебя? Тебе следует об этом подумать, потому что это правда.

Все ещё не глядя на него, Зильфа заговорила очень тихо:

— Я не должна слушать такое от тебя. Я никогда раньше такого не слышала. — Она засмеялась. — Я слышала подобное от мужчин, которые хотели переспать со мной. Какая жена содержателя гостиницы такого не слышала? Но ты… ты говоришь серьезно. Ты не лжешь мне, просто чтобы затащить в постель.

— Да, я серьезно. И я не лгу.

— Не следует говорить такое всерьёз, — настаивала Зильфа. — Я никогда не слышала такого от тех, кто говорил серьезно.

— Никогда? — Соклей вздёрнул бровь. — Ты уже говорила. Твой муж должен был говорить тебе такие слова.

С улицы продолжал доноситься стук молотка.

— Итран хороший человек, — сказала Зильфа, будто Соклей это отрицал.

Он ничего не ответил, позволил словам повиснуть в воздухе, дал ей услышать их ещё и ещё раз внутри себя. Она закрыла лицо руками, плечи её дрожали. На миг Соклей пришел в ужас. Если она заплачет достаточно громко, чтобы услышал Итран, что Соклей с ним сделает? Неизвестно, но точно ничего хорошего.

— Я думаю, — сказала Зильфа, — я думаю, что лучше тебе сейчас уйти в свою комнату.

— Я лучше буду сидеть здесь, пить вино, говорить с тобой и смотреть на тебя, любоваться твой красотой, — ответил Соклей.

Иудейка резко обернулась к нему. Её темные глаза сверкнули.

— Я же сказала — иди в свою комнату, — огрызнулась она. — Ты вообще понимаешь меня?

— Я понимаю, что ты говоришь. Я не понимаю почему ты так говоришь, — ответил Соклей. В который раз вопрос "почему" стал самым важным.

Но он не получил ответа.

— Уходи! — потребовала Зильфа, и Соклей не мог ответить ей отказом в её гостинице, в её городе, её стране и с её мужем неподалеку. Он залпом допил вино и поспешно вышел, направляясь в свою комнату. Итран помахал ему, Соклей ответил, иначе бы трактирщик что-нибудь заподозрил. Часть его стыдилась, что он ведёт себя так дружелюбно с человеком, чью жену хочет затащить в постель. Однако, другая часть… Увидев во дворе большой камень, эта часть хотела размозжить им Итрану голову.

Он вошёл в комнату и закрыл дверь, продолжая кипеть внутри. Стук молотка Итрана не стал тише. Соклей вышагивал в тесной комнатушке, чувствуя себя в западне. Что он может сделать? Разве что лечь спать, но ему не хотелось, или шагать и злиться. Этого он тоже не хотел, но все равно делал.

Спустя целую вечность стук прекратился. Соклей продолжил мерить шагами комнату, жалея, что не пошел в бордель с моряками. Но если он сейчас пойдет туда, они узнают о его неудаче с Зильфой, а ему не хотелось унижаться прямо сейчас. Лучше пусть это случится попозже.

Кто-то постучал в дверь. Обратив, наконец, внимание на звук, Соклей понял, что стучат уже некоторое время. Он подивился, почему моряки так рано вернулись из борделя. Но за дверью оказались не они, а Зильфа.

— О, — растерянно сказал Соклей, — это ты.