Священная земля

— Воистину, за Антигона, — ответил наёмник. — Он великий человек, величайший в наши поганые времена. За кого же ещё махать мечом?

— Я бы с радостью сражался за Родос, как и каждый мужчина, если он не полный трус стал бы драться за свой полис, — ответил Менедем, — но я никогда не думал стать наемником, — сильно преуменьшил он свое отношение к этому вопросу.

— Мой дорогой, да ведь это самая лучшая жизнь! — воскликнул Аполлодор, — еда и жильё в мирное время, оплата опять же. И не забывай про трофеи, когда гремят барабаны, и ты идёшь на войну.

— Нет уж, спасибо, — ответил Менедем, — я мирный человек. Не хочу никому создавать никаких проблем и не вступаю в драку ради удовольствия.

— Честное слово, это просто глупо! — воскликнул Аполлодор, — Как же иначе показать миру, что ты лучше, чем твой противник?

— Взяв серебро, которое он хотел придержать, — ответил Менедем. — Зная, что оставил его в дураках.

— В дураках? — презрительно отмахнулся наёмник. — Оставь его рабом или трупом. А серебро добудешь, продав мерзавца.

— Понятно. Такая жизнь подходит тебе, — сказал Менедем. — А я так жить не могу. Я хочу не этого.

— И зря. Ты вполне мог бы стать солдатом. Я вижу, ты крепкий и ловкий. Такие ценятся больше, чем просто здоровяки, не слушай никого, кто скажет, что это не так.

— Да мне это всё равно, не хочу я носить копье, меч и щит, — сказал Менедем.

— Так выпей ещё вина, — ответил Аполлодор и махнул трактирщику, чтобы тот снова долил чашу Менедема, хотя там ещё оставалось на четверть.

Менедем уже был достаточно пьян, но рассудок ещё работал. "Он старается меня напоить, посильнее напоить, — думал он. — А зачем он так делает?" Перед ним появился ухмыляющийся виночерпий с кувшином.

— Погоди, — сказал Менедем, накрыл свою чашу ладонью и обернулся к наёмнику. — Думаешь, сумеешь вусмерть меня напоить и сделать солдатом, пока я не соображаю, что случилось?

Аполлодор изобразил удивление и растерянность. Менедем много раз видел, как подобное делали гораздо лучше.

— Да зачем же мне делать такое зло, наилучший? — невинно поинтересовался наёмник.

— Уж не знаю, зачем, но могу сделать некоторые предположения, — ответил Менедем. — Какую плату ты получаешь за каждого нового рекрута?

Он продолжал следить за солдатом с Пафоса. Конечно, Аполлодор вздрогнул, хотя и сказал:

— Понятия не имею, о чём ты, друг мой, ведь я поистине хотел лишь приятной беседы, которой мы оба могли бы весь день наслаждаться. Я и не надеялся встретить такого приятного компаньона в столь жалком месте.

— Звучит прекрасно, — сказал Менедем, — но я не верю ни слову, — Он осушил свою чашу и опустил обратно на стол. — Больше не желаю вина, — сказал он трактирщику на греческом. Потом, на всякий случай, добавил два слова на арамейском: — Вино? Нет!

Соклей был гордился мной, — подумал он, поднимаясь чтобы уйти.

— Подожди, дружище, — Аполлодор положил руку ему на плечо, — Честное слово, ты ошибаешься, и этим обидел меня.

— Я не стану ничего ждать, — ответил Менедем, — Прощай.

Но когда Менедем собрался уходить, Аполлодор крепко вцепился в него.

— Стой, — потребовал наёмник. — Оставайся и пей.

Голос больше не звучал дружелюбно.

— Отпусти меня, — потребовал Менедем. Солдат продолжал удерживать его, и Менедем попытался освободиться борцовским приемом, Аполлодор применил самый распространенный контрприем. Менедем подумал, что наемник сейчас немного узнает о его ловкости. Ещё один финт, внезапный рывок, захват…

— Всё! — взвизгнул Аполлодор, когда запястье выворачивалось все сильнее и сильнее. Оба понимали: нажми Менедем чуть сильнее, и оно сломается. Аполлодор заговорил очень быстро: — Ты неверно понял мои намерения, приятель, и…

— Думаю, я их правильно понял, благодарю, — Менедем ещё чуть-чуть согнул запястье наёмника. Что-то хрустнуло, но не кость, а сухожилие или что-то вроде того. Аполлодор ахнул и побледнел, как рыбье брюхо. — Я умею пользоваться и ножом. Если пойдёшь за мной, то очень, очень пожалеешь. Ты меня понял? А? — он ещё немного нажал.

— Да! — прошептал Аполлодор. — Забери тебя фурии, да!

— Хорошо, — Менедем отпустил. Он не поворачивался к солдату спиной, но Аполлодор так и остался сидеть, потирая вывихнутое запястье. — Прощай, — сказал ему Менедем ещё раз и покинул таверну.

На этот раз за его спиной не вспыхнула драка. Уходя, он оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что Аполлодор не передумал и не решил погнаться за ним, и что у пафосца не нашлось тут друзей, желающих сделать эту работу за него. Никто не вышел из таверны. Менедем ухмыльнулся. Могу поклясться, что нет у Аполлодора друзей, — подумал он.

Свернув за угол, он обнаружил винную лавку другого сорта, из тех, где скорее торгуют вином в амфорах, чем в чашах. Припомнив отличное вино, которым угощал его торговец тканями Закербаал, Менедем заглянул в лавку и поинтересовался:

— Говорит ли здесь кто по-гречески?

Хозяин оказался почти ровесником отца Менедема, с лохматой седой бородой, ещё более лохматыми чёрными бровями и огромным крючковатым носом.

— Говорить немного, — ответил он и раздвинул пальцы, показывая, насколько немного.