Священная земля

— Да, да, — нетерпеливо согласился Соклей, — ты должен получить прибыль, но я должен тоже, — он указал сначала на сидонца, потом на себя, чтобы его точно поняли.

Терпение Абибаала начало истощаться.

— Здесь я беру всего на одну двенадцатую больше, чем в моем родном городе.

— Пошли отсюда, — сказал Соклей Менедему на греческом.

— Что случилось? — спросил кузен, — было похоже, будто что-то застряло у тебя в горле и ты не можешь откашляться.

— Что случилось, о наилучшие? — по-гречески крикнул Абибаал, когда оба родосца стали отходить от прилавка, — Что бы это ни было, я всё исправлю.

— Нет, ты солгал мне, — пояснил ему Соклей, тоже переходя на греческий, — никто не станет назначать столь маленькую прибыль после того, как перевез товар через море. Как я могу тебе доверять, когда ты не говоришь правды?

— Ты не найдешь в Финикии краски лучше, — произнес Абибаал.

— Может да, а может и нет. Ты солгал мне раньше, а потому теперь мне сложнее поверить тебе, — ответил Соклей, — но так ли это или нет, думаю, там я смогу найти краску дешевле, что я и намереваюсь сделать.

— Ты сказал это ему, — констатировал Менедем, когда торговец краской уставился им вслед.

— Не люблю, когда меня принимают за дурака, — на самом деле, Соклей мог вспомнить ещё пару вещей, что нравились ему ещё меньше. Пробормотав что-то неразборчивое, он продолжил: — На самом деле, мой дорогой, это ты станешь покупать краску и тому подобное в прибрежных городах, а я намерен отправиться в Энгеди и купить бальзам прямо у первоисточника.

— Я знаю, что ты намереваешься сделать, — голос Менедема не лучился счастьем, — одинокий, кое-как знающий местный язык эллин, шатающийся по стране полной варваров.

— Я вполне прилично разговаривал с Абибаалом.

— И, может быть, поговоришь так с кем-то ещё, а, может, и нет, — возразил кузен, — кроме того, одинокий путник просто напрашивается на то, чтобы его ограбили и убили, а мне бы хотелось снова тебя увидеть…

— Правда? Я не знал, что тебе не всё равно, — Соклей прищурился. Менедем засмеялся, но Соклей не собирался отказываться от своей цели: — Мы говорили об этом с конца прошлого лета. Ты знал, что я собираюсь делать.

— Да, но чем больше я думаю об этом, тем меньше мне это нравится, — ответил Менедем. Соклей начал злиться, но, прежде чем он успел хоть что-то произнести, брат продолжил: — Почему бы тебе не взять с собой четыре-пять моряков? Разбойники дважды подумают, прежде чем связываться с отрядом вооружённых людей.

— Я не хочу, — Соклей запнулся. Не такая уж и плохая идея, хотя есть и трудности: — Они говорят только на греческом, мне придется постоянно им переводить, кроме того, на берегу моряки хотят всё время проводить в пьянстве и разврате, а не путешествовать и торговать.

— Ну, думаю, что, если один из них найдет симпатичную девушку, то захочет с ней поторговаться, — невинно произнес Менедем. Соклей сделал грозное лицо, ухмыляясь, кузен продолжил: — Уж лучше я увижу, как ты вернёшься домой целым и невредимым, даже если тебе придется всё время приглядывать за своими стражниками.

— Придется заплатить им премию, чтобы удержать от таверн и борделей в городах, через которые мы будем проходить.

— Может, мы заплатим им после — за хорошее поведение? — предложил Менедем.

— Может, — Соклея пока это не убедило, — а может, никто из них не согласится куда-то идти ради премии, которую можно и не получить. Кроме того, кто сказал, что я хочу стать нянькой тем, кто не хотят идти со мной? И как я могу узнать хоть что-то о стране и её истории, если я буду всё время нянькой?

Менедем обвиняюще ткнул в него пальцем.

— Так вот в чем истинная причина! — воскликнул он, — ты отправляешься в это путешествие не ради бальзама. Ты хочешь разузнать, что это за иудеи такие, и изучить их забавные обычаи.

— Ну и что, если так? — ответил Соклей. Геродот путешествовал ради путешествий, так, по крайней мере, кажется из его истории. Соклей хотел бы такого же, но не везло. — Раз я привезу бальзам, то как ты можешь жаловаться, если я делаю что-то ещё?

— Как? Да легко. Ты никогда не упускаешь шанса постонать, если я нахожу чью-то заскучавшую и симпатичную жену, чей муж не даёт ей того, чего она желает.

Несправедливость замечания шокировала Соклея.

— Спать с чужими жёнами, особенно жёнами наших клиентов, — плохо для дела, и тебя могут убить. Вспомни Галикарнас, вспомни Тарс.

— Позволить себя ограбить и убить потому что ты достаточно глуп, чтобы путешествовать в одиночку — тоже плохо для дела, — резонно заметил Менедем, — и тебя могут убить. И это совсем не так приятно, как спать с чужими жёнами. Так что или берёшь сопровождающих, или вообще не едешь в Энгеди.

Соклей пристально посмотрел на брата.

— Тогда я заключу с тобой сделку. Я возьму эскорт, если ты поклянешься не спать с чужими жёнами в этом сезоне мореплавания, а если станет так уж невмоготу, пойдешь в бордель и тебе полегчает.