Священная земля

Финикиец растерянно заморгал. Он не ожидал, что чужак знает его язык.

— Мира также и вам, — ответил он. — А что вы за люди?

— Мы эллины, — ответил Соклей. Вернее, он это имел в виду, а дословно на арамейском это звучало как "мы ионийцы". — А сам ты кто, господин? И что несёт твоя животина? Может быть поторгуем?

— Эллины! — финикиец поднял тёмные брови. — Я видел солдат, что звали себя этим именем, а вот торговцев пока ни разу. Я думал, все эллины — солдаты или разбойники. Какое облегчение для моего сердца узнать, что я ошибался.

Его слова сказали Соклею о том, как вели себя в чужих землях его соотечественники, куда больше, чем он хотел знать. А финикиец поклонился и продолжал:

— Бодастарт, сын Табнита и твой слуга. А ты кто, господин?

— Я зовусь Соклеем, сыном Лисистрата. Пришёл сюда с острова Родос, — и Соклей указал на восток.

— И ты явился к нам с того острова, чтобы торговать? — спросил Бодастарт. Соклей опустил было голову, но потом вспомнил, что надо кивать, как принято у этих варваров. Бодастарт указал на поклажу, что нёс осёл. — И что там есть у тебя?

— Кроме всего прочего, благовония, которыми знаменит Родос. Само название острова и города означает "роза".

— А, благовония, — снова кивнул финикиец. — Если они не слишком дороги, я бы купил немного своей наложнице, а может и жене тоже.

Человек, который мог содержать и жену, и наложницу, скорее всего мог себе позволить и благовония. Соклей снова поклонился ему:

— Ты будешь платить серебром, мой господин? Или обменяемся? — Бодастарт не сказал, что везёт его осел.

— Мой господин, у меня есть пчелиный воск и тонкий расшитый лен с востока. — Финикийцу пришлось объяснить, что такое воск, поскольку Соклей не знал этого слова. — Я везу их в Сидон на продажу. Воистину, Шамаш воссиял в час нашей встречи.

Шамаш, вспомнил Соклей, это финикийское имя Аполлона, бога солнца.

— Воистину, — отозвался он. — Думаю, мне пригодился бы воск. Ты купишь благовония только для себя? Или хочешь потом продать их?

— Может быть, я захочу продать. Да, господин мой, очень может быть. Но это зависит от цены и качества.

— Как и все в этом мире. — Эти слова заслужили первую улыбку финикийца. Соклей слез со своего мула, чему несказанно обрадовались мышцы его бёдер. Стараясь не показать боль, он проковылял к вьючному ослу.

— Что происходит? — спросил Аристид. — Не забывай, что мы не понимаем ни слова.

— У него есть воск и расшитый лен. Его интересуют благовония. Посмотрим, что из этого выйдет.

— А, это хорошо. Очень хорошо, — сказал остроглазый моряк. — Но помни, что тебе понадобятся благовония, чтобы обменять на бальзам, когда мы доберёмся до Энгеди.

— Уж не забуду, — пообещал Соклей и помедлил: Аристид заслуживал лучшего обращения. — Хорошо, что ты тоже помнишь. Если можешь держать такое в голове, то, возможно, сам когда-нибудь станешь торговцем.

— Я? — удивился Аристид и пожал плечами. — Не уверен, что хочу этого. Мне нравится ходить в море, как сейчас.

— И хорошо. Я же не сказал, что ты должен стать торговцем, только то, что ты можешь им стать. — Соклей возился с верёвкой, которой груз был привязан к спине осла. Бодастарт наблюдал с возрастающим интересом, заставляя Соклея путаться ещё сильнее. Он уже хотел вынуть нож и решить проблему так, как Александр поступил с Гордиевым узлом, но подоспевший Москхион помог развязать узел. — Спасибо, — пробормотал Соклей со смешанным чувством унижения и благодарности.

Сосуды с благовониями находились в одном большом кожаном мешке, переложенные шерстью и соломой, чтобы не разбились. Соклей вынул один и протянул его. Бодастарт нахмурился.

— Он не очень-то большой.

— Мой господин, благовония очень… сильные. — Соклей хотел сказать "концентрированные", но не знал этого слова на арамейском. Он не впервой пытался говорить, обходя пробелы в словарном запасе. Он вынул пробку из сосуда, — Понюхай сам.

— Благодарю. — Бодастарт поднес сосуд к своему длинному, тонкому, крючковатому носу и невольно улыбнулся. — Да, они очень сладкие.

— И запах стойкий, — добавил Соклей. — Они на оливковом масле, а не на воде. Легко не смоются.

— Это хорошо. Это умно, — сказал Бодастарт. — Я слышал, что у вас, эллинов, много хитроумных изобретений, и теперь вижу, что это правда. Давай я покажу тебе свой воск.

— Будь так добр, — ответил Соклей. Финикиец без труда справился с верёвками своего осла, и Соклей вздохнул. Он считал, что свыкся с мыслью, что большинство людей грациознее и ловчее его, но время от времени она его уязвляла. Как в этот раз.

— Вот, мой господин, — Бодастарт протянул комок воска больше человеческой головы. — Ты видел когда-нибудь такой белый? Как груди девственницы, разве нет? — ему пришлось подкрепить слова жестами, поскольку Химилкон не учил Соклея подобным словам.