Священная земля

Когда до родосца, наконец, дошло, он рассмеялся. Ни один эллин не стал бы расхваливать воск в таких выражениях. С его точки зрения финикийцы выглядели хуже плохих трагиков из-за вычурных сравнений и фигур речи. Конечно, большинство эллинов, напротив, показались бы им скучными и прямолинейными. "Обычай — царь всего", — ещё раз напомнил себе Соклей.

— Дай мне взглянуть на этот воск, — попросил он Бодастарта.

— Я твой раб, — ответил финикиец, протягивая ком.

Соклей принюхался и ощутил слегка сладковатый аромат, присущий хорошему воску. Бодастарт не смешивал его для объема с топленым салом, как некоторые непорядочные греки. Соклей снял с пояса нож и несколько раз глубоко вонзил его в воск.

— Я не мошенник, — сказал Бодастарт. — Там нет ни камней, ни чего-либо ещё.

— Я вижу, — согласился Соклей. — Но я тебя не знаю, мы встретились на дороге. Я должен был убедиться.

— Должен ли я открыть все сосуды с благовониями, что куплю у тебя, чтобы убедиться, что среди них нет наполовину пустых? — спросил Бодастарт.

— Да, господин, если хочешь. Это справедливо. Как я могу сказать "не проверяй"? Я не могу.

— Справедливо, — повторил Бодастарт и поклонился Соклею. — Я слышал, что все эллины лжецы и мошенники, но теперь вижу, что это не так, и я рад.

Соклей вежливо поклонился в ответ.

— Ты тоже кажешься мне честным. Я хочу воск. Сколько сосудов с благовониями ты хочешь за него? — он хорошо представлял, сколько выручит за примерно десять мин воска на Родосе. Скульпторы, ювелиры и другие, кто занимался литьем металла, хорошо за него платили и скупали весь воск, какой только есть.

— Десять кажется мне справедливой ценой, — сказал Бодастарт.

— Десять? — Соклей склонил голову, потом покачал ей туда-сюда, как варвары. — Ты не мошенник, господин. Ты вор.

— Вот как? Ладно, сколько сосудов ты дашь мне за мой воск?

— Три.

— Три? — саркастически рассмеялся Бодастарт. — И ты называешь меня вором? Ты хочешь обокрасть меня, но я этого не потерплю. — Он выпрямился во весь рост, но все равно был на ладонь ниже Соклея.

— Может, мы не договоримся, — сказал Соклей. — Но если и так, я все равно рад знакомству с тобой.

Он хотел посмотреть, что будет дальше. Если Бодастарт не хочет меняться, он заберёт воск и отправится своей дорогой в Сидон. Иначе, он сделает ещё одно предложение. Финикиец обнажил зубы, безуспешно изображая дружескую улыбку.

— Ты разбойник, грабитель, — сказал он. — Но, чтобы доказать, что я справедлив, что я веду честную торговлю, я возьму только девять сосудов с благовониями за этот великолепный, драгоценный воск.

Теперь Бодастарт ждал, уступит ли родосец.

— Может, я дал бы четыре, — неохотно сказал Соклей.

Они снова покричали друг на друга, обвиняя в воровстве. Бодастарт уселся на придорожный камень. Соклей устроился на другом в паре локтей от него. Пока он торговался, моряки затеяли игру в кости, а животные принялись пастись.

После должного обмена оскорблениями Соклей поднял цену до шести сосудов, а Бодастарт опустился до семи, и торг зашёл в тупик. Соклей подозревал, что шесть с половиной устроили бы всех, но благовония никто кроме мошенников не продавал половинами сосудов. Бодастарт ни в какую не соглашался на шесть, а Соклей не желал отдавать семь. Рынок сбыта воска не так велик и подвержен колебаниям. Если на родину кто-то привезет большое его количество, он потеряет деньги, даже заплатив всего шесть сосудов.

Они с Бодастартом расстроенно смотрели друг на друга. Затем финикиец сказал:

— Взгляни на мою ткань. Если я дам тебе три локтя в придачу к воску, ты дашь мне семь сосудов?

— Не знаю. Давай посмотрим.

Бодастарт встал и открыл кожаный мешок на спине осла. Соклей тоже хранил бы ткань в промасленном кожаном мешке, чтобы её не испортила вода. В Элладе, и тем более здесь, дождь в это время года маловероятен, но ослику Бодастарта, наверное, придется переходить вброд водные потоки на пути к Сидону.

Когда финикиец вынул отрез ткани, все трое спутников Соклея ахнули.

— Тихо вы, презираемые богами глупцы, — рявкнул по-гречески Соклей. — Вы что, хотите все испортить? Отвернитесь, притворитесь, что высматриваете разбойников среди холмов, если не можете сохранять равнодушие на лицах.

К его облегчению, они послушались.

— Что ты им сказал? — спросил Бодастарт. — И подойдет ли ткань?

— Велел им высматривать разбойников в холмах. — Соклей боялся, что запутался в пересказе непрямой речи, поскольку арамейский грамматически сильно отличался от греческого, но Бодастарт кивнул, так что, похоже, он понял. — Можно мне взглянуть на ткань поближе? — попросил Соклей.

— Как скажешь, господин, так и будет, — ответил Бодастарт и поднес её ближе.

Чем ближе подходил финикиец, тем более великолепной казалась ткань. Соклей никогда не видел столь искусной вышивки. Сцена охоты казалась реальной: перепуганные зайцы в колючих зарослях, пятнистые псы с высунутыми красными языками, в отдалении люди с луками и дротиками. Тонкость работы потрясала, как и цвета, гораздо более яркие, чем использовались в Элладе.