Признание «священного» статуса изображений в православии связано с утверждением «реальности» символов церковного культа, то есть их способности являть божественное и служить средствами приобщения к нему. Символы, используемые в литургии, реально приобщают к Богу, обоживают. Итогом является реальное преображение не только души, но и тела, «вхождение принципа бессмертия в человека». «Обоживающий» символизм православного культа обусловлен, в свою очередь, спецификой экклезиологии, утверждающей Церковь как реальный образ царства божия, в котором совершается взаимопроникновение божественного и человеческого.
Отрицание «священного» статуса изображений в католицизме связано с таким пониманием символа, при котором он служит средством познания и максимального приближения к божественному, но не является средством преображения человеческого естества. Символизм католического культа также связан с определенной моделью экклезиологии, согласно которой Церковь осуществляет связь человека с Богом, способствуя будущему спасению, но не соединяет их в реальности настоящего. Церковь мыслится как путь к царству, а не как царство уже отчасти осуществленное на земле.
Таким образом, находит подтверждение мысль о том, что приверженность тому или иному варианту отношения к изображениям в христианской традиции обусловлена общим пониманием природы церковного символа, образцом для которого служит сама Церковь.
Примечания
1 Протестантские сторонники «символического» (в современном понимании этого слова) восприятия евхаристии опровергают наличие такого подхода в IV–V веках. См.: Гарнак А. История догматов // Раннее христианство. Т. 2. М., 2001. С. 326; Хеглунд Б. История теологии. Спб., 2001. С. 126. Хотя можно предположить, что отсутствие в этот период однозначных высказываний в пользу реальности присутствия, свидетельствует лишь о том, что сомнений в реальности символа не возникало. См. об этом: Cyprian Vagaggini. Teological dimenshions of Liturgy. Minnesota, 1976. P. 13.
2 См.: Августин. Об учителе // Блаженный Августин. Творения. Т. 1. СПб., 1998. С. 293–295; О христианском учении // Антология средневековой мысли. Т. 1. СПб., 2001. С. 104.
3 Августин. Энхиридион Лаврентию о вере, надежде и любви // Блаженный Августин. Творения. Т. 2. СПб., 1998. С. 4; см об этом же Августин. О Троице. Краснодар, 2004. С. 314.
4 Не смотря на то, что литургический символизм в целом приобретал абстрактное значение, за реалистическое понимание самой евхаристии католическая церковь не переставала бороться, потому что только такое понимание давало возможность видеть в ней реальное средство получения благодати и гарантию спасения. В обратном случае необходимость существования самой Церкви оказывалась под вопросом. Убеждение в том, что невозможно достигнуть спасения вне Церкви оставалось в силе до тех пор, пока сохранялись представления о том, что благодать, дарующая спасение, сообщается именно через евхаристию, совершить которую могут только лица, наделенные определенными полномочиями – епископы.
5 Каждан А.П. Рецензия на книгу Подскальского Д. Византийская реэсхатология // Византийский временник. 1973. Т.35.С. 264–265. Цит. по Аверинцев С.С. Порядок космоса и порядок истории в мировоззрении раннего Средневековья// Античность и Византия. М., 1975. С. 188.
6 Аверинцев С.С. Порядок космоса и порядок истории в мировоззрении раннего Средневековья // Античность и Византия. М., 1975. С. 189.
Библиография
Августин Аврелий. Об учителе // Блаженный Августин. Творения. Т. 1. СПб., 1998.
Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев
Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное