Священные изображения и изображения священного в христианской традиции

Для данной эпохи было характерно тяготение к индивидуальному и субъективному восприятию богослужения. «Каждый из его участников заботился только о личном благочестии и верил в силу своей молитвы. За мессой ждали «Богоявления», выхода Бога, приходящего к людям и раздающего благодать. И чтобы получить свою часть этой благодати, достаточно поближе протиснуться к алтарю»⁵⁹. Все вращалось вокруг личной благодати, а общественное богослужение почти утратило какое бы то ни было значение. Эта практика стала явной в позднем средневековье, и явилась одним из проявлений общей номиналистической тенденции, порождавшей субъективизм и индивидуализм. Хотя взмывающий к небу готический собор и был символом Небесного Иерусалима, но люди, вступавшие в него, приходили как индивидуумы, литургической общиной они не становились, богослужение совершалось при многих алтарях и в капеллах (что было унаследовано еще из романского периода) без их участия. Участие народа осталось на уровне простого наблюдения за действиями совершающих обряд литургии клириков. Литургия считалась драматическим изображением жизни Христа и – в согласии с учением о литургической жертве, характерным для позднего Средневековья, – повторением его крестной жертвы. Зримой вершиной мессы считалось созерцание гостии при пресуществлении св. даров⁶⁰. Богослужение предоставляло возможность «стяжать» благодатные плоды, заметить реальное присутствие Христа в евхаристии. От взирания на св. дары, ожидали себе таких же плодов, как от реального причастия. Евхаристия, при всей ее святости, обратилась в «предмет» поклонения, а не была живым действием, в котором, совершающие его принимают активное участие. Дарохранительница, а не алтарь стала считаться центральным местом храма, а поклонение пресуществленному евхаристическому хлебу и его созерцание – средоточием мессы⁶¹.

Богословы задавались вопросами, какова «ценность» или польза от богослужения для живых и умерших, каковы его «конкретные плоды» – видимо, чтобы отчитаться перед делающими пожертвования. Номинализм, не способный на реально-символический подход, привел к тому, что в период позднего средневековья евхаристическая жертва стала восприниматься не реально здесь и сейчас присутствующей и единственной жертвой Иисуса Христа, а результатом стараний священника. Считалось, что если месса служится за многих живых и мертвых, то она имеет меньшую ценность, чем отслуженная за одного человека. Подобный взгляд на литургическую жертву как на способ получения определенного количества благодати усиливала еще и распространенная в средние века практика так называемой «стипендии за мессу». Создавалось представление, что если уплатить сумму на совершение одной или многих месс, то ее благодатные плоды можно себе «купить». Вещественно-суеверные представления о практической ценности литургии привели к протесту реформаторов против мессы вообще, и особенно против представления о жертвоприношении и всего католического понимания евхаристии.

Тридентский собор, основные усилия которого были направлены на отвержение критики реформаторов, занял оборонительную позицию не только в вопросе о реальном присутствии и жертвоприношении за мессой, но и по отношению к ее внешнему чину и обряду. В результате на протяжении нового времени в богословии поддерживался и развивался взгляд на богослужение как на культ. Почитание Бога человеком в «богослужебных актах» входило в совокупность добродетелей (его включение состоялось уже в схоластике). Человек был обязан воздавать служение поклонения, возносить благодарения Богу как своему творцу и хранителю, причем не только внутренние, духовные, но и внешние, заключенные в культовых обрядах. Отправление человеком обязательного культа считалось предпосылкой для достижения божественного спасения.

Как было показано, раннесредневековая католическая экклезиология признавала Церковь организацией, в которой божественное и человеческое связываются (хотя и не объединяются в буквальном смысле) посредством епископата. Человек в Церкви достигает спасения именно через собственное соединение с Богом, хотя и невозможное без епископов, поскольку благодаря им Св. Дух присутствует в Церкви. Церковь представлялась организацией, необходимой для будущего спасения, которая, однако, соединяет людей с Богом уже сейчас. Она, в лице ее иерархии, с одной стороны, воспитывает людей, чтобы они могли двигаться в нужном направлении, а с другой стороны, совершает таинства, в которых людям сообщается благодать, необходимая для продвижения к спасению. Благодать, получаемая через причастие, является следствием принятия в себя Бога, в результате которого происходит уподобление человека Богу, его нравственное очищение и совершенствование, обретение устойчивости в отношении греха.