Святилище кровавой луны

От его дополнения у меня чуть ли не поднимаются уголки губ, но я сосредотачиваюсь на том, чтобы не ссутулиться, когда подхожу к одному из мужчин. Ни один из них не поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и шестеренки в моей голове начинают вращаться в споре о том, будет ли персонаж, которого я играю, смотреть на них снизу вверх или уставится в пол.

Отстранившись от Гидеона, я расправляю плечи, чтобы казаться больше, чем есть на самом деле, и встаю прямо перед ближайшим мужчиной, который брутальнее и выглядит так, словно ненавидит само свое существование. Я прочищаю горло.

Он смотрит на меня сверху вниз с насмешкой.

– Проваливай. Этот этаж для тебя закрыт.

Я протягиваю корзинку.

– А? Сам хочешь вычищать смешки? Я передам Мэрион, чтоб она нашла тебе подходящее занятие, – ворчу я, накладывая акцент, который звучит неестественно. Я не знаю, что это за смешки и что за человек Мэрион, я просто надеюсь, что они оба ужасны.

«Это совсем не похоже на “проскочить незаметно” или “не высовываться”», – предостерегает Гидеон.

Мои слова приведут только к тому, что он запомнит заплутавшую проходимку, которая спустилась под землю. Проницательные глаза стражника говорят мне, что он смеется над видимой покорностью, в то время как его хмурый вид означает, что он хочет как можно меньше сбоев и неожиданностей.

«Я доверилась тебе. А теперь ты доверься мне», – говорю я Гидеону, хотя сама себе не доверяю.

Брутальный фейри продолжает сердито смотреть на меня, и входит другой стражник. Я оборачиваюсь и обнаруживаю долговязого эльфа, который произносит:

– Мэрион, да? Я только сегодня утром разговаривал с ней, и она не упоминала тебя.

Я отгоняю тревогу, позволяя своим инстинктам взять верх. Сердито перекладываю корзинку на бедро, как будто его вопросы раздражают меня.

– Она каждое утро говорит тебе, чем занимается?

– Обычно она…

Я драматично закатываю глаза, прерывая его, и на долю секунды перевожу взгляд на рассерженного фейри.

– Так ты собираешься помочь мне с уборкой или нет? Задерживаешь тут меня, а сразу после еще предстоит погрязнуть в таравинском дерьме. – Я вспоминаю заметку на дощечке, в которой говорилось что-то о том, что сегодня уборка в гостевых комнатах таравинцев. Боги, прошу, хоть бы я не прогадала.

– Возвращайся, когда… – начинает высокий эльф.

– Просто уходи, – вмешивается фейри.

Я фыркаю, бормоча проклятия себе под нос, и бросаю на эльфа неодобрительный взгляд, прежде чем начать спуск по лестнице. Меня охватывает радостное возбуждение, отчего подрагивают руки, когда я крепко сжимаю корзину. Кровь шумит у меня в ушах, дыхание затруднено, но я сделала это. Я знаю, что они сказали что-то еще, но я слишком сосредоточена на шагах, чтобы их слушать.

«Я прошу прощения, что сомневался в тебе», – произносит Гидеон с гордостью, сияющей в его глазах.

«Еще не вечер», – отвечаю я, резко затормозив как раз у самого подножия лестницы. Я напрягаю слух, пытаясь уловить местоположение шагов, эхом разносящихся по коридору, прежде чем побежать вниз в направлении, противоположном звукам шагов.

Его пальцы мягко обхватывают мою руку, направляя меня по коридорам и поворотам, пока мы оба пугливо оглядываемся в поисках каких-либо признаков людей. Если не считать топота ног и звяканья кольчуги, которые я слышала, коридор совершенно пуст. Это должно было бы успокоить мои нервы, но тишина только усиливает их. Люди смогут услышать, как я приближаюсь.

«Пожалуйста, скажи мне, что кто-то из слуг имеет право спускаться на эти уровни».

Он не отвечает, и я замечаю, как он нахмурился. Он ведет меня вниз еще на один лестничный пролет, и я прижимаюсь к стене, ожидая, что он убедится, что впереди никого нет. Затем еще одна лестница, и еще одна. Каждый уровень, на который мы спускаемся, более пустынный, чем предыдущий, постепенно исчезают картины, затем ковры, затем деревянные стены исчезают, оставляя серые кирпичные стены и каменные полы. Единственное, что осталось, – это голубоватый оттенок огней фейри.

«Сколько, черт возьми, еще осталось?» – я с трудом перевожу дыхание.

«Я солгал. Я не знаю, на каком именно этаже оно находится. – Я поднимаю на него взгляд. От его признания мои ладони становятся еще более липкими и желание закричать становится непреодолимым. – Но я его чувствую. Мы рядом», – добавляет он.