Святилище кровавой луны

Человекоподобная женщина встает перед хранилищем, поднимает указательный и средний пальцы вверх, и начинает монотонно произносить древние слова. Она ведьма. Стражи поднимают свое оружие выше. Я сжимаю кинжал, поднимая его вверх, и к горлу начинает подкатывать желчь. Гидеон натягивает связующую нить, появляясь в нескольких дюймах от меня, хватает меня за запястья и уводит их вбок, качая головой.

«Что ты сделал?» – я выпрямляюсь, стараясь не выдать своего страха.

«Нашел наш ключ», – шепчет он, прижимаясь ко мне всем телом и окутывая меня своим теплом. Стена за моей спиной очень холодная, но я слишком взбудоражена, чтобы жаловаться.

Воздух заполняет скрип открывающихся дверей хранилища, за которым следует секундная тишина. А потом начинается хаос. Я все это слышу: звук металла, рассекающего воздух, их крики, ее безнадежное бормотание, его скрежет, их булькающие вздохи, когда калиак пробивает их броню. Затем снова воцаряется тишина.

Я слышу его – ощущаю, как оно крадется. Выслеживая. Выискивая. Гидеон прижимается ко мне, кладя мою голову себе на плечо, и мысленно я переношусь в Зарлор.

«Я хочу видеть», – настаиваю я, хотя меня тошнит от запаха прелой плоти калиака.

Он отпускает мою голову, позволяя мне вытянуть шею, чтобы я могла наблюдать, когда оно появится из-за угла. Моя свободная рука переплетается с пальцами Гидеона, и я слышу, как заостренные лапы калиака цокают по камню, подходя все ближе, ближе и ближе. Оно отбрасывает длинную тень на землю, закрывая всю стену, и я задерживаю дыхание.

Существо словно ходит на цыпочках, потому что знает, что я здесь. Оно дразнит меня, сводит меня с ума ради своего чудовищного удовольствия. Его окровавленная зазубренная рука показывается первой, и я борюсь с желанием зажмуриться и отвести взгляд. Но я держусь твердо. Мне нужно видеть. Мне нужно точно помнить, ради чего это все, и не только ради своей собственной свободы.

Я впиваюсь ногтями в Гидеона, когда в поле зрения появляется остальная часть его тела, и он тоже напрягается. Я совсем перестаю дышать, боясь, что оно учует мой запах. Оно не похоже на калиака, которого я видела ранее, – почти вдвое больше, с разрозненно торчащими десятью руками. Из него капает зеленая слизь, из его желудка вытекают свежая кровь и внутренности ворена. Кровь ведьмы.

«Совсем взрослый калиак. Он провел в этой комнате тысячу лет. Божества пропустили его». – Голос Гидеона – долгожданное утешение по сравнению с хлюпающими звуками, все еще звучащими у меня в ушах.

Совсем взрослый? Значит, те, что бродят по миру, всего лишь малыши, а уже настолько смертоносны? Как это он еще не умер? Меня начинает снедать чувство вины. Чудовище обрушится на Лодаксо. Еще больше людей погибнет из-за меня и моего стремления к свободе.

Он сжимает мою руку.

«Я не оставлю тебя. Они смогут его остановить». – Часть меня ему не верит. Он уничтожил могущественную ведьму и двух стражей за считаные секунды. Какие шансы у слуги или одинокого стражника? Монстр умирает с голоду и никому не позволит встать у него на пути.

Калиак медлит, и я чувствую силу Гидеона, как будто он готов помешать монстру приблизиться к нам. Поверх его плеча я вижу, как калиак наклоняет голову, прежде чем отвернуться. Его заостренные шаги скрежещут по скале, эхом разносясь по залам и отдаваясь у меня в позвоночнике.

Когда его шаги становятся чуть громче шепота, мы начинаем действовать, без колебаний пробираясь к хранилищу. Я не останавливаюсь, чтобы взглянуть на оставленные тела, перепрыгиваю через них и устремляюсь прямо в темноту. Калиак – это отвлекающий маневр, но они поймут, что что-то здесь нечисто. Мертвый ворен в чулане и калиак, освобожденный спустя тысячу лет, – это не совпадение.

Я перепрыгиваю через вырезанную на полу сигиллу, неактивную благодаря ведьме. Останавливаюсь, как только вхожу в хранилище, – мое тело сжимается под тяжестью мощи, царящей в комнате. Кубки, кости, монеты, картины, заколдованная мебель – все свалено в кучу, а в самом дальнем углу – клетка с широко распахнутой дверцей. Я замечаю еще один символ внутри клетки и ту часть пола, где стратегически выдвинут камень, который разрушил сигиллу, удерживавшую калиака в заточении на протяжении веков.

Я обвожу комнату взглядом, заставляя себя не обращать внимания на разбросанные повсюду драгоценности и кристаллы. Все это может быть проклято. Особенно книги. Они повсюду. Я чувствую силу, льющуюся от книг заклинаний, которые смотрят на меня, зная, что я хочу заглянуть в них и найти ответы, которые ищу. Может быть, в них есть что-то о моем проклятии? Я заставляю себя отвести взгляд. У нас нет времени. Мы можем услышать шаги в любую секунду.

Мы оба рыщем по комнате в поисках зеркала – любого зеркала. Пот начинает покрывать мою спину, пока я разбрасываю предметы мебели по комнате, копаясь в монетах и обшаривая полки.

Его здесь нет. Его, черт возьми, здесь нет.