Святилище кровавой луны

Гидеон появляется позади меня во время короткой остановки, обнимая меня за талию. Я не позволяю себе думать об этом, мне все еще кажется, что за мной наблюдают, но у меня нет доказательств. Никто из нас не произносит ни слова, пока мы не оказываемся за пределами города, пока он не исчезает за линией горизонта.

Затем мы едем так быстро, как можем, с Лодаксо за спиной и зеркалом, притороченным к седлу. Мы скачем сквозь ночь, используя магию луны, чтобы подпитывать нас с Лю.

Я обхватываю пальцами руку Гидеона, крепко сжимая ее. Он снова прижимает меня к своей груди, шепча:

– Ты сделала это, Дэкс. Ты освободишь нас. – Хотя, похоже, это не очень его радует.

Я качаю головой.

– Осталось еще девять дней.

Дэкс. Глава 30

Подушки, подложенные под спину, проминаются под моим весом, когда я потягиваюсь, прежде чем обмякнуть на мягкой ткани. Затейливая серебряная инкрустация зеркала просвечивается сквозь белое полотно, туго притороченное к седлу. Все, о чем я могу думать, когда вижу его, так это о том, что мы сделали это.

Мы проникли во дворец, по сути, без продуманного плана и благополучно выбрались оттуда. Я отправилась в самое сердце горы и встретилась лицом к лицу с совершенно взрослым калиаком и выжила, оставшись целой и невредимой. То, что мы сделали, превосходит все истории Венсена, но я не смогу рассказать об этом ни единой живой душе.

Я думала, что буду смотреть на зеркало со страхом или ненавистью из-за всего, что мне пришлось пережить, чтобы заполучить его, и за то, что оно показало мне правду о моем отце – правду, о которой я всегда знала в глубине души, но не хотела принимать. Но я смотрю на зеркало, и в моей груди расцветает гордость, заставляя меня игнорировать все жертвы, которые пришлось принести для достижения нашей цели.

Я удовлетворенно вздыхаю, откидываюсь назад и смотрю на скелетообразные очертания деревьев, бьющих по палатке в такт барабанящему дождю. Опуская руку на пол палатки, я впиваюсь пальцами в жесткий материал, чувствуя, как снег и грязь под ним обволакивают мои пальцы.

Мы все еще в пяти днях езды от Таравина, плюс дополнительно несколько часов, прежде чем истечет время. Но, по крайней мере, завтра мы будем наблюдать, как истончается снежный покров, и вскоре под нашими ногами не останется ничего, кроме травы. И все же у меня щемит сердце при мысли о том, что через пять дней все это закончится. Мы заберем перо, наши пути разойдутся, и мы никогда больше не увидим друг друга. Через пять дней все это закончится, и каким-то образом мне придется придумать, как вернуться к «нормальной жизни», когда находиться рядом с ним – самое нормальное, что я когда-либо по-настоящему чувствовала.

Кроме моего настоящего имени, мне нечего прятать от него, и рядом с ним мне не нужно тщательно подбирать слова, опасаясь осуждения. Он был той поддержкой, в которой я, сама того не осознавая, нуждалась. Не уверена, хочу ли я просыпаться утром и не думать первым делом о нем. Как жить, если я не могу повернуться к нему и выпалить любую случайную мысль, которая взбредет мне в голову. Как жить без того, кто знает все мои потребности? Я не думала, что будет так больно, когда колючка в моем боку превратится в воздух, которым я дышу. Теперь, без яда колючки, просачивающегося в мой разум, мир лишится всех красок.

Я не хочу терять его, но боюсь, что он готов потерять меня.

Перекатываясь на бок, я любуюсь золотистым сиянием света фейри, целующего его кожу, и золотыми искорками в его серебристых глазах, которые уютно смотрят на меня.

– Что? – его глубокий голос обволакивает мое сердце, заставляя его саднить еще сильнее, чем прежде.

– Я просто благодарна тебе за всю твою помощь, вот и все, – вру я сквозь зубы. «Благодарна» не вмещает и половины того, что я чувствую.

Он нежно скользит пальцем по моей щеке, убирая выбившуюся прядь серебристых волос с моего лица.

– Скажи мне правду. – На его губах нет ухмылки, не тогда, когда он чувствует, как мое сердце разрывается изнутри.

Я прерывисто вздыхаю, теребя мягкую ткань его пальто.

– Я думаю о том, что произойдет, когда мы получим перо. – Я хочу спрятать от него свои покрасневшие щеки. Я не знаю, поймет ли он, как поет моя душа, когда он рядом. Он смотрит на меня с молчаливым вопросом, и я хватаю свое ожерелье и кручу его между пальцами. – Я о том, когда мы больше не будем связаны друг с другом.

Его взгляд опускается на мои суетливые руки, и мое сердце колотится в предвкушении.

– Ты откроешь свой антикварный магазинчик. – Он смотрит на мои руки так, словно это не то, что он хочет сказать, а то, что следует.

Я натянуто киваю, чувствуя то же самое, что и он.

– И ты сможешь отправиться домой.

У меня перехватывает дыхание, когда его пристальный взгляд поднимается, чтобы встретиться с моим, и я ничего не могу поделать, но теряюсь в тоске, таящейся глубоко в его взгляде. Страстном желании, которое отражает мое собственное.

– У меня никогда раньше по-настоящему не было дома, пока я не встретил тебя.