Святилище кровавой луны

– Ты, тупая мерзость, – рявкает Дэкс, пиная калиака в живот. Песок разлетается во все стороны, и она отталкивает его когти от своего лица, используя свой клинок. Местами его тело покрывают клоки шерсти, колыхающиеся и подрагивающие при порывистых движениях.

Он нависает над ее упавшим телом, вдвое превышая ее размеры. Кости старых и новых жертв торчат из него под всеми углами, отодвигая в сторону то, что осталось от его обвисшей кожи. Яд с его когтей стекает по ее рукам, оставляя после себя багровый след на коже.

– Не смей, черт тебя подери, капать на меня, – шипит она, когда он завывает, мотая головой из стороны в сторону, отчего его плавящаяся кожа колышется. Зеленый яд разбрызгивается по песку, шипя и исчезая в облаке дыма.

Он никуда не денется – по крайней мере, пока все его восемь шипов, торчащих из его двух длинных ног, глубоко погружены в землю.

– Пошел вон! – пронзительно кричу я на чудовище, но оно не обращает на меня внимания. – Я приказываю тебе остановиться!

Магия наполняет воздух, когда она наносит еще один удар по его ребрам, ломая кость и протыкая ею же его собственную кожу. Зверь слегка отшатывается, и она пользуется моментом, чтобы вывести его из равновесия, при этом выронив клинок и пытаясь выбраться из-под туши чудовища. Смертоносный визг вырывается из его пасти, прежде чем у нее появляется шанс вырваться из его хватки. Звук способен убить смертного за считаные секунды, а ведьму – немногим больше.

Меня начинает подташнивать от вибраций его рева. Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз его слышал. Рот Дэкс открывается, чтобы закричать, когда ее руки тянутся прикрыть уши, но она останавливает себя и использует песок, чтобы попытаться отползти подальше.

Никогда раньше я не был таким беспомощным. Раньше люди обращались ко мне, когда им было что-то нужно. Теперь я должен стоять и смотреть, как моя ниточка свободы обрывается прямо у меня на глазах.

– Дэкс, беги! – я пытаюсь перекричать рев чудища. Кровь начинает капать у нее из ушей, а пальцы дрожат, когда она пытается опереться о землю, чтобы подняться. – Он не слышит тебя, когда ревет, беги!

Металлический запах мощи смешивается с запахом гниющей плоти, и жужжание в моих пальцах становится громче, как будто оно пытается заставить меня что-то сделать. Но я этого не сделаю. Только не снова. Я не поддамся этой тьме.

Дэкс падает на бок, из ее носа хлещет кровь. Мы не сможем убежать от него, ее смерть неминуема. Калиак продолжает реветь, оповещая всех других монстров поблизости о том, что добыча принадлежит ему.

Она замахивается на монстра, и серебряная нить между нами извивается и дрожит от ее мощи. Лес погружается в тишину, более оглушительную, чем в тот момент, когда зверь издал свой кровопролитный вопль. Калиак взмывает в воздух и пересекает пляж. Тишину наполняет треск, когда кости зверя рассыпаются по песку, – может показаться, что он мертв. Только вот эти кости принадлежат его предыдущим блюдам, а Дэкс лишь замедлила его.

Тихий стон разряжает обстановку, когда Дэкс изо всех сил пытается подняться на ноги. Кровь течет из ее руки, и все в ней выражает боль. Я ожидаю, что почувствую, как ей больно, но все, что я чувствую, – это раздражение и изнеможение. Она начинает:

– Черт бы его…

– Дэкс, нет! – кричу я, и калиак подпрыгивает и бросается на звук ее голоса.

Время, кажется, замедляется, когда я наблюдаю, как каждая часть чудовища погружается в землю едва ли на мгновение, прежде чем он использует свои длинные лапы с поднятыми когтями, истекая свежим ядом. Страх Дэкс заглушает мой собственный, и я позволяю тьме взять верх.

Со скоростью, превышающей скорость зверя, моя сила заставляет меня мчаться к месту между Дэкс и чудовищем. Темная магия распространяется по мне, покрывая каждый дюйм кожи, пока все не начинает гудеть от неистового голода: жажды убивать, жажды насытиться и безосновательной потребности защитить ее, даже если это убьет меня.

Кости раскалываются и трещат, когда мои пальцы проникают под слабую кожу калиака, продвигаясь сквозь гниющую плоть и спутанный мех, пока моя рука не обхватывает его позвоночник. Зверь останавливается как вкопанный, и холодок его кожи вызывает у меня удивление, но в темноте нет места эмоциям смертных. Судьба играет злую шутку: две вещи, которые я могу чувствовать, – это ведьма и чудовище смерти.

Сила затопляет мой разум, наполняя яростью каждый уголок моего тела, – яростью за то, что он посмел причинить ей вред. Она стекает с моих пальцев в калиака.

– Умри, – рычу я. Моя тьма сотрясает организм зверя, и он рассыпается в кучку пепла.

Дэкс. Глава 13

Останки калиака разносятся слабым ветром по пляжу. Грудь Гидеона вздымается, и его черная туника натягивается с каждым прерывистым вздохом. Его пальцы, которые мгновение назад обхватывали позвоночник калиака, зависли в воздухе, дрожа, а в воздухе разлился запах его силы. Так пахнет хаос.