Святилище кровавой луны

– Как только доберемся туда, мы напьемся вечером, и мне все равно, что ты скажешь на этот счет, – говорит Оленина в третий раз за последний час. И все же каждый раз, когда он произносит это, в ее глазах вспыхивает свет, когда она смотрит на него с улыбкой от уха до уха. Мне приходится отводить взгляд, чтобы погасить огонь, который разгорается у меня в животе всякий раз, когда я это вижу. С каждой секундой мне становится все труднее сдерживаться, потому что чем ближе мы подходим к Таравину, тем заразительнее становится ее смех.

– Пока у меня будет возможность уплетать вороньи плюшки Мадам Т., я буду счастлива, – смеется она ему в ответ.

– И сегодня вечером мы напьемся. – Оленина стал более сносным с тех пор, как перестал отпускать грубые замечания.

Покончи с ним, или он исчезнет в ночи с ней за руку, шепчут голоса из самых потаенных глубин моего существа. Ты будешь вынужден наблюдать, как он отнимает ее у тебя. Он будет потешаться над тем, каким ручным ты стал. Их насмешливые фразы пронзают мою кожу, отравляя меня неукротимой ненавистью к ангелу.

На мгновение я раздумываю об этом – потянуть за нашу нить и привязать свою сущность к ней – заставить ее подчиниться моей воле, как она сделала в ту ночь, когда я пробудился.

Я мог бы это сделать.

Это ранило бы ее, но я смог бы выпустить дух из этого олуха. Я бы улыбался, наблюдая за тем, как ее руки окрашиваются в красный цвет, а его органы вываливаются между пальцами. Мы бы смеялись вместе, глядя, как его рот открывается в нескончаемом крике, и…

Я делаю прерывистый вдох, смаргивая завитки тьмы, затуманивающие мой разум. Хаос никогда раньше не мог завладеть мной, даже на самый краткий миг. Уголок губ приподнимается в усмешке. Только мысли о ней могли довести меня до такого состояния.

– Выигрывает тот, кто первым вырубится, – ухмыляется Оленина.

Его голос усиливает изгиб моих губ. Пирушки не входили в мои планы, ведь наша единственная цель путешествия сюда – поиск пера. Но я ничего не говорю, не желая чувствовать на себе ее взгляд.

Я иду позади них, время от времени исчезая и оказываясь впереди и в стороне, чтобы убедиться, что тропа по-прежнему безопасна. Мне не нравится, что она спрятала хиниксианский клинок в седле, а не на поясе, но я знаю, что она достаточно сильна и без него.

Когда луна начинает подниматься все выше в небе, Дэкс переходит на более пружинистую и энергичную походку, как делает это каждую ночь. Как только Таравин появляется на горизонте, с ее губ срывается тихое хихиканье, которое навсегда остается в моей памяти. Я исчезаю в дымке и появляюсь снова на самом краю нити, так что больше не слышу ее смеха.

Таравин всегда был одним из моих любимых королевств. Тысячи лет назад Таравин, Лодаксо, Зарлор и им подобные были не более чем большими городами с праздными королями и королевами. Деревнями, расположенными между ними, управлял тот, кого выбирал лидер. Члены королевской семьи прознали о власти, которую может даровать алчность, поэтому начали завоевывать земли и захватывать деревни. В конце концов, они смогли назвать себя королевствами, а большие города стали столицами.

Несмотря на то что мы все еще за много миль оттуда, вызолоченный город сверкает ярче самой луны, а дворец в центре города возвышается даже над горой. Когда мы подходим ближе, я слышу едва уловимый смех посетителей и звон ударяющихся друг о друга монет.

К тому времени, как мы добираемся до города, воодушевление Дэкс становится всем, о чем я могу думать, поскольку она смотрит на все с нетерпением. На ее лице появляется выражение, которое я узнаю, когда ее взгляд останавливается на магазине, заполненном кристаллами и драгоценностями. Ее пальцы начинают постукивать по боку, как будто у нее чешутся руки что-нибудь сделать, и я ловлю себя на том, что мне приходится подавлять смешок. Я всю свою жизнь общался с ворами, и многое из того, что они делают, я нахожу возмутительным, но в ее случае это абсолютно приемлемо.

Мои глаза сужаются, когда я иду позади нее, внимательно наблюдая за прохожими, чтобы заметить, смотрят ли они в ее сторону, но никто из них не обращает на нее никакого внимания. В поле зрения появляется Лунный эльф, и я цепляюсь за нашу нить, готовясь заступиться за нее, но останавливаюсь, когда понимаю, что она не встревожена при виде него. Здесь она чувствует себя в безопасности.

Таравин считается нейтральной территорией неспроста, и она это знает. Она считает это место своим домом. До гибели божеств единственным правилом этого королевства было отсутствие конфликтов вроде соперничающих кланов или воюющих богов, иначе один из них будет изгнан. Я предполагаю, что все остается по-прежнему.