Святилище любви

– О… ох! – восхищенно простонал Чаритон. – Это кони новой породы, персико, скрещенные с фессалийцами… Какие они высокие, какие изящные! Говорят, впрочем, они хороши прежде всего именно красотой и быстротой, но утратили выносливость своих фессалийских предков, оттого кони эти любимы только знатью, которая устраивает на них торжественные выезды или охотится верхом, а в войсках продолжают держать фессалийцев.

Внезапно один из псов резко остановился и принялся оглядываться, нюхая воздух. Если морда собаки может выражать растерянность, то пес был явно растерян. И вдруг, радостно залаяв, он кинулся к Никарете и запрыгал вокруг нее.

Никарета никогда не боялась собак, тем паче таких красивых, и она с удовольствием погладила пса, потрепала его вислые уши. Упругий белый хвост мотался туда-сюда, выражая полный восторг. Радостно рявкнув, пес схватил девушку за подол хитона и куда-то потянул.

– Куда ты меня зовешь? – с улыбкой спросила Никарета, и в этот миг один из всадников – очевидно, хозяин пса, – повернул коня и крикнул голосом таким же надменным, каким было лицо:

– Аристократ!

Пес и головы не повернул. Приятели всадника таращились на происходящее с озадаченным выражением.

– Аристократ! – уже сердито окликнул высокомерный красавец. – Что ты нашел в этой шлюхе с фальшивыми волосами? Неужели тебе так понадобилась сука? Ты чуешь, что у нее течка? Потерпи, дружок, если уж изливать семя, то в чистопородное лоно, а не в грязную дырку уличной рвани! Эй ты, пошла прочь!

Вскинув плеть, всадник направил коня к остолбеневшей Никарете. На миг его ледяные серые глаза встретились с широко открытыми, ошеломленными глазами девушки…

Всадник выронил плеть и натянул повод. Никарета прижала руки к сердцу, которое вдруг неистово забилось – но не от страха, нет, страха она вообще не ощущала, как и злости или обиды из-за незаслуженного оскорбления, зато почувствовала вдруг небывалое возбуждение, с которым смешивалась жалость… ну совершенно непонятно, почему ей вдруг стало страшно жаль этого человека!

– Драконт, оставь ты их в покое, не пачкайся, – окликнул кто-то из всадников.

Чаритон схватил Никарету за руку и кинулся в ближайший проулок, потом в другой, третий… он бежал сам не зная куда, лишь бы подальше от улицы Кефисс, и молил всех богов, чтобы чрезмерно дружелюбный пес не бросился за ними в погоню.

А между прочим, Аристократ именно это и собирался сделать, однако все же не решился убежать от хозяина: вернулся и запрыгал около его лошади, словно выпрашивая прощения.

Но Драконт все еще не мог очнуться от потрясения и ошеломленно смотрел вслед убежавшим.

– Очнись, Драконт! – захохотал один из его приятелей, маленький и очень худой, с подвижным некрасивым лицом. – Или Эрос внезапно пронзил тебя своей стрелой? Но к кому, к девчонке или мальчишке?

– Там был мальчишка? – рассеянно спросил Драконт. – Я его даже не заметил.

– А зря! Это юный асклепиад – один из первых красавчиков в нашем городе.

– С чего ты взял, Такис, что он асклепиад? – удивился кто-то из всадников.

– Да пришлось однажды видеть его в этом их лечебном заведении, когда туда отнесли моего любимого раба, упавшего без сознания на улице, – пояснил Такис. – Разумеется, я не мог допустить такого унижения и явился его забрать. Этот мальчишка – его зовут Чаритон – горло сорвал, уверяя меня, что беднягу нельзя трогать, не то он умрет. Но я, конечно, его не слушал – вот еще не хватало, слушать всяких болванов!

– И что стало с твоим рабом? – спросил какой-то всадник.

Рассказчик покашлял, скрывая замешательство, потом с вызовом вскинул голову:

– А тебе что, Джонас? В конце концов, это был мой раб!

– Был! – выразительно повторил Джонас. – Оказывается, болваном оказался кое-кто другой, а вовсе не асклепиад!

Такис, впрочем, сделал вид, будто ничего не слышал, и снова заговорил о том, что его интересовало куда больше, чем судьба «любимого» раба:

– Я почти уверен, что покровителя у этого красавчика Чаритона нет, да и любовника вроде нет… Правда, около него постоянно маячит какой-то угрюмый здоровяк, с которым они вместе обходят Коринф по ночам, подбирая трупы.

– Значит, теперь в асклепионе прислуживают и шлюхи? – предположил Джонас. – Порядочная женщина парик не наденет!

– Порядочная женщина и к асклепиадам не обратится! – отрезал Такис. – Асклепиады… У меня порой руки чешутся разорить их гнездо. Только издеваются над людьми да врут им в глаза!

– Ну, ты же знаешь, им покровительствует сам архонт, – сказал Джонас. – Говорят, они спасли Коринф от маурос танатос…

– Вот именно, говорят! – ухмыльнулся Такис. – Возможно, они нарочно распустили эти слухи, чтобы вызвать к себе почтительное отношение! Что до нашего архонта… Кто его сделал архонтом? Мы, жители Коринфа! Мы, самые знатные и богатые горожане! И он не может ничего запретить нам своей властью, ведь это мы дали ему эту власть! Если он забудет об этом и осмелится спорить с нами, мы отнимем у него власть!