Святилище любви

И с проворством, совершенно неожиданным для его толстобокого, коротконогого тела, он задрал полы одежды и перемахнул внутрь покоя. Оттуда в то же самое мгновение раздался дружный, перепуганный женский визг, в котором Чаритон расслышал только голос Никареты, а Окинос – Поликсены, и это было довольно для того, чтобы они оба совершенно обезумели и, влетев через то же самое окно, как стрелы, накинулись на Зенона, который уже склонялся над спокойно спящим Мавсанием, занеся маленький острый нож, который выхватил из-за пояса… Таким ножом можно перерезать горло одним движением!

Однако Зенон не успел сделать этого: Окинос с силой схватил его за плечо. Но домоправитель оказался проворен, вывернулся и успел чиркнуть Окиноса по плечу ножом, прежде чем Чаритон с силой ударил его под колени, так что ноги у чрезмерно старательного домоправителя Главков подкосились – и он тяжело рухнул на Мавсания.

– Он его задавит! – вскрикнула Поликсена, подбегая и пытаясь оттащить Зенона, но Чаритон и Окинос, не успев даже дух перевести, подхватили тяжелое тело домоправителя, как пушинку, и небрежно швырнули в угол. Голова Зенона ударилась о каменный пол с треском, напоминающим тот, который издает выпавший из рук спелый плод граната.

Поликсена смахнула крышку с горшка, в котором хранилась гриза ласпи, зачерпнула горсть и шлепнула на плечо Окиноса. На миг глаза их встретились, Окинос, словно ему ветром дунуло в спину, склонился к Поликсене, но тут же она смущенно отвела взгляд – и внезапно отпрянула, с ужасом уставившись в угол, куда упал Зенон.

Он лежал неподвижно, и темная лужица крови уже расползлась под его затылком.

Поликсена бросилась к Зенону, приложила свои длинные чуткие пальцы к его шее, пытаясь уловить биение пульса, но в этот миг неподвижное тело содрогнулось, а изо рта побежала струйка крови.

– Клянусь Асклепием, – простонала Поликсена, – вы убили его!

Чаритон и Окинос растерянно переглянулись, словно пытаясь понять, кто из них мог совершить такое злодеяние, однако они понимали, что у них обоих руки в этой крови…

Дианта и Никарета, которые забились в уголок, вцепившись друг в дружку, испуганно вскрикнули, но тотчас Дианта вскочила и бросилась к Мавсанию так поспешно, что парик свалился с нее:

– Он жив, хвала его богам, этот негодяй не успел его прикончить. Кто он такой, откуда он тут взялся?!

Чаритон сдавленным голосом, едва владея языком, объяснил, что этот человек – Зенон, домоправитель Драконта Главка, и что он соблазнял Чаритона предложениями пойти в наложники к своему господину.

– Наверное, он выследил меня! Послал собачку по следу!

При упоминании имени Драконта Главка Никарета содрогнулась:

– А что, если еще кто-то знает, куда пошел этот Зенон? Что, если его хозяин придет за ним?

Чаритон не мог понять, чудится ему, или впрямь в ее голосе прозвучал не только страх, но и нетерпеливое ожидание?..

Все посмотрели на побледневшую Поликсену, в лице которой сейчас, как никогда, проступило все то девичье, беззащитное, испуганное, что она тщательно скрывала от людей, и растроганный Окинос шагнул было вперед, чтобы обнять ее, утешить, однако Поликсена отшатнулась и взглянула на него с ужасом:

– Ты убил человека! В асклепионе, назначенном для исцеления, ты совершил убийство!

– Но я хотел защитить… – начал было оправдываться Окинос, однако Поликсена возмущенно крикнула:

– Лучше молчи! Ты оскорбил Асклепия, память о моем отце, меня, ты запятнал кровью все, что мы делали! И если нас настигнет кара за такое злодейство, это будет только справедливо!

Окинос закрыл глаза. Он был потрясен и глубоко возмущен этим упреком, тем более что Чаритон на самом-то деле был виновен так же, как и он. Однако Поликсене и в голову не пришло упрекать этого красавчика! И ревность своими отравленными зубками осторожно укусила Окиноса в самое сердце…

– Послушайте, – жалобно пробормотала Дианта, – что сделано, то сделано, что случилось, то случилось. Возможно, это было угодно каким-нибудь богам или демонам[92], или Атропос[93] именно в этот миг решила прервать нить его жизни…

– Не боги разрушают жилища людей, – перебила ее Поликсена, – они вносят смуту в их головы – и люди сами разрушают свои дома! Но ты права – что сделано, то сделано. Главное, чтобы об этом никто не узнал! Тебе нужно немедленно бежать, Окинос. Если тебя схватят, то распнут на городской стене, а наш асклепион будет закрыт. Думаю, и всем нам плохо придется… Постараемся замести следы. Его, – она кивком указала на труп, – надо отнести в наш ледник. Я постараюсь анатомировать его как можно скорей, чтобы и следа от него не осталось. Тогда никто ничего не узнает. А вам, – она подняла глаза на Дианту и Никарету, – нужно уходить отсюда, да поскорей. Обе вы вполне здоровы. Мне жаль расставаться с вами, но, боюсь, если нас настигнет мщение, вас тоже не пожалеют. Я постараюсь немедленно распустить по домам всех больных, кто уже может передвигаться. Следует также послать за родственниками тех, кто еще не слишком хорошо себя чувствует.