Святой флотоводец России. Жизнь и деяния святого праведного воина Федора Ушакова, адмирала непобедимого

Французы предвидели уже, что скоро должна решиться судьба их, а потому разными учтивостями старались снискать благоволение адмирала. Генерал Шабо прислал из Корфу нескольких офицеров под нашим и французским флагом, а с ними и комиссара Брима; они, сделав приветствие от начальника своего, с великой вежливостью возвратили захваченных ими: бывшего в Занте консула нашего Загорижского, секретаря его Спандрини и лекаря Назаревича, издавна на том острове поселившегося. Хотя таковая вежливость и прикрывала может быть тайные намерения узнать положение наше, но офицеры французские были весьма ласково угощены и отпущены обратно в крепость с изъявлениями благодарности за оказанное начальником им внимание.

[3]

С 16-го числа февраля начат уже был адмиралом Ушаковым осмотр наружных укреплений с сухого пути. Окончив его, он приказал тотчас иметь лестницы для приступа в готовности и обещал албанцам денежное награждение, если они храбро последуют за русскими для овладения неприятельскими укреплениями. Все ожидали с нетерпением решительного приступа, долженствовавшего увенчать русское воинство новыми лаврами и положить конец ежедневным частным нападениям и стычкам, изнурявшим людей без всякого решительного успеха. Никому не приходило на мысль, что может быть на другой день будет он оплакивать товарища, коего разделяет труды, – друга, коего ныне жмет руку, никто не помышлял об опасностях, всякий думал только о славе: все готовились нанести решительный удар республиканцам в последнем их укреплении.

Наконец настал желанный, решительный день: это было 18-го февраля. Ветер был западный и дул прямо от наших кораблей на остров Видо, обращавший на себя, по важному своему местоположению, главное внимание адмирала. От небольшого поверх воды волнения тонкая пена покрывала Корфиотский залив. К счастью нашему незадолго перед этим крепким ветром разорвало страшный тот бон, который французы приготовили было для воспрепятствования высадки нашей и о котором упоминали мы выше. Цепи и болты его переломало, а деревья прибило к берегу; ничто не препятствовало высадке нашей.

На рассвете, после зари, велено обывательским лодкам из Гуино идти к кораблям и фрегатам, а им взять их к себе на бакштовы и, во время приближения к острову, держать у борта с противной стороны, в закрытии от неприятеля. Равномерно предписано было иметь при себе лоцманов. Потом на корабле адмиральском учинен, посредством пушечного выстрела, сигнал обеим батареям нашим открыть огонь против крепостей и всех укреплений Корфу, а войскам, находящимся при них и на отдаленной эскадре, идти приступом на наружные пристройки; другой сигнал последовал на оным – всем кораблям и фрегатам быть готовым сняться с якорей для нападения на остров Видо. По первому сигналу показался на батареях блеск, подобный молнии, последовал страшный гром, заревели орудия, бомбы и ядра полетели в укрепления. Пораженный, но приготовленный к храброй обороне неприятель ответствовал сам жестокой пальбой, неустрашимые воины наши пустились с полевыми пушками атаковать наружные укрепления, лестницы и прочие орудия понесли с собой.

Ушаков прилежно смотрел на действия неприятельские в крепостях и, заметив, что французы стремятся к защите наружных укреплений, тотчас сигналом велел сниматься с якорей: первые два фрегата: «Казанская» и турецкий «Кирим-Бей», распустив паруса, полетели в атаку к острову Видо. Им приказано было идти на первую батарею и, приблизившись к ней на картечный выстрел, стать на якорях шпрингом и, обратясь бортом, сбить с него пушки и людей. Всему соединенному флоту повторено было приказание идти поспешно в назначенные по расписанию места, лечь шпрингами против укреплений и, обратясь бортами, действовать против батарей.

Вслед за передовыми двумя фрегатами пошла шхуна № 1, которой велено было стать между первой и второй батареями, против стоящего в маленьком заливце бомбардирского судна и одной полугалерки, и занять их пушечной пальбой, чтобы это судно не имело времени действовать бомбами; в это же время ко второй батарее пошли фрегат «Николай», за ним корабль «Мария Магдалина» и фрегат «Григорий»; последнему сигналом велено идти и пальбой занять третью батарею, за ними все корабли и фрегаты соединенного флота пошли – всякий на свое место. Ближние три батареи, против которых началось действие, заняты уже были передовыми нашими фрегатами и поражаемы жестокой пальбой.