Святой флотоводец России. Жизнь и деяния святого праведного воина Федора Ушакова, адмирала непобедимого

Не было возможности остановить жестокость раздраженных турок, русские принуждены были оборонять своих неприятелей, обращая примкнутые штыки не к французам, а к союзникам своим. Офицеры, солдаты и матросы, забывая вражду и увлекаясь состраданием, кидали туркам последние свои деньги, прося о пощаде пленных; видя однако же, что ни просьбы, ни угрозы, ни деньги не имели действия и что более восьмидесяти человек соделались уже жертвой разъяренных мусульман, майор Гамен для прекращения сего ужасного, бесполезного и бесчеловечного кровопролития собрал весь гарнизон неприятельский, окружил его кареем, из русских солдат и матросов составленным, и приказал стрелять по туркам, которые бы дерзнули силой отнять хоть одного пленного. Эта решительная мера спасла жизнь всех, может быть, французов, – турки не пощадили бы, конечно, ни одного. Русские и здесь доказали, что истинная храбрость сопряжена всегда с человеколюбием, что победа венчается великодушием, а не жестокостью, и что звание воина и христианина должны быть неразлучны. Лейтенанты Головачев, Томиловский и поручик Александер, тем же чувством движимые, спасли жизнь французам на другом возвышенном укреплении. Тут приметили они кончик трехцветного султана, выходивший из-под дна большой бочки, стоявшей между пушками: они подошли ближе, опрокинули бочку, и какое же было удивление их, найдя под оной… главного начальника острова Видо генерала Пиврона, сидевшего в полном мундире на шкатулке. Этот французского покроя Диоген бросился в объятия их и просил избавить его от лютости турок, предлагая за выкуп шкатулку свою. Офицеры наши взяли отряд солдат, окружили им Пиврона, привели его к гребному судну и доставили в целости как его самого, так и богатство его к адмиралу на корабль.

После этого наши поспешно заняли батареи, сорвали с них французские флаги и подняли знамена союзных держав. Гарнизон французский на Корфу, видя все это, пришел в великое уныние. Изумленный неприятель, оставив батареи, бросился было в лодки, дабы переправиться в Мандраки, но корабль «Богоявление Господне» и фрегат «Григорий Великия Армении», занимавшие пространство между Видо и Капосидеро, воспротивились этой переправе: оба эти судна подвержены были величайшей опасности, находясь между огнями старой крепости, корабля «Леандр», фрегата «La Brune» и канонерских лодок, но в сражениях опасность есть пища храбрых. Капитаны Алексиано и Шостак, командовавшие первый – кораблем «Богоявление», а второй – фрегатом «Григорий», устремились на неприятеля, потопили шесть больших островских лодок, на которых, по словам самих французов, находилось 270 рядовых, 2 штаб- и 8 обер-офицеров, и удачным этим действием не допустили неприятеля доставить через Никольские ворота подкрепление на остров.

Теперь обратимся к действию сухопутных наших войск. Прежде всего надобно сказать, что никто из приглашенных не помог нам в этом приступе, ибо ни один из островских жителей не явился по данной повестке в назначенное время и место. Только пришло несколько людей на лодках из Гувино, да лоцманы, которые и взяты были на суда; прочие же жители не пошли, опасаясь неудачи. Они, не видя на флоте достаточного числа высадных войск, начинали уже сомневаться, чтоб могли взять столь сильную крепость с таким малым числом людей и притом большей частью морских служителей. Албанцы, объятые тем же страхом, отозвались, что они не только не отважатся брать приступом такого вооруженного острова, как Видо, где приготовлены в печах каленые ядра, но что они и свидетелями быть не хотят таких действий и драться умеют на суше, а не на воде, на кораблях и лодках. Для убеждения их адмирал ездил сам на берег и обнадеживал их в успехе, видя же, что ничто не помогло албанцев убедить соединиться с нашими войсками, он хотел было понудить их строгостью к повиновению, но тогда они почти все разбежались, оставив начальников своих одних. Адмирал, услышав от этих последних, что он предпринимает дело невозможное, усмехнулся и сказал им: «Ступайте же и соберитесь все на гору при северной нашей батарее, и оттуда, сложа руки, смотрите, как я, в глазах ваших, возьму остров Видо и все его грозные батареи». Впрочем за это непослушание Ушаков определил не впускать ни одного албанца в город Корфу, когда он освобожден будет от французов, и обещание это было в точности исполнено. Албанцы во всю их бытность на острове Корфу не были в городе ногой; одни охотники и отважнейшие из них с Мустафой-Пашой и с капитаном Кирко были на приступе и вместе с турками отличились. Островские жители весьма довольны были сей мерой, ибо и прежде просили неотступно адмирала не употреблять албанцев, боясь грабежа с их стороны.