Святые и пророки Белой Руси

Затем надо было доказать юридическое право казаков на договоры с Польшей как правопреемников политики Литовского княжества, и для этого автор должен был возвести их в дворянское и рыцарское достоинство. Иначе на каком основании польская шляхта снизошла до переговоров с ними в дворянской Польше? Не могли же польские короли вести дела с «быдлом» и разбойниками, которых они четвертовали, сажали на колы, жгли на кострах?! Здесь автор превзошел все мыслимые рамки приличия. Но что не сделаешь, чтобы обелить и спасти Польшу!

С другой стороны, это была лесть казачьей верхушке, которой предлагали в будущем устроиться в Польше на правах шляхты. А накануне польского восстания 1831 года она должна была понять, что Польша сделала выводы из прошлых ошибок. К тому же автору необходимо было внушить им, что они почти что великие государственные деятели, которые имели вес в Польше и среди других государств.

Польский историк Папроцкий впервые сравнивает казаков с рыцарями в произведении 1575 г. И с тех пор это сравнение гуляет по всем козакофильским произведениям и было взято за основу в «Истории русов». Как Тацит в свое время противопоставлял германцев римлянам, так и Папроцкий пытался образумить свою шляхту своими произведениями. Новая жизнеутверждающая среда, по его мнению, это — русская, казацкая. Погрязшие во внутренних распрях поляки, по его словам, и не подозревали, что много раз были спасены от гибели этим окраинным русским рыцарством, отражавшим, подобно крепостному валу, напор турецко-татарской силы. Не надо удивляться пропаганде русской среды, так как поляки считали русов ветвью поляков. Папроцкий восхищается доблестью этого рыцарства, его простыми крепкими нравами, готовностью постоять за веру, за весь христианский мир.[142]

«Духовенство, выходя изъ рыцарства по избраніи достойныхъ, отдѢлялось только на службу Божію, а по земству имѢло одно съ ними право», «Рыцарству же Рускому, віосками и околицами мѢшкаючему, мѢти права свои и свободы на добра и набытья зупельне, якъ се установлено шляхетному Рыцарству Польскому, зъ якымъ едночитися тымъ, якъ зъ ровными», «Воеводства Рускія зъ рицерствомъ и народомъ тутешнимъ поставляемъ» (стр.8) и т. д.

Будь казаки шляхтичами с незапамятных времен, зачем бы им было в XVII и XVIII веках добиваться шляхетского звания?

3. Сарматы и Мосхи. Философия сарматизма

При чтении «Истории русов» бросается в глаза, что автор — ярый приверженец польской идеологии сарматизма. Он применил политическую платформу сарматизма для казачьих дворян так, чтобы она не противоречила ягеллоновской политической традиции, а значит, и польским интересам.

В Польше с конца XVII до XIX века был период так называемого «сарматизма» — идеологии шляхетских традиционалистов, нашедшей свое выражение в идейно-литературном направлении, известном под названием «сарматизм» (от античного наименования Польши — «Сарматия»). Отождествлять славянский мир с сарматами было принято еще в раннем Средневековье, на основании трудов Птолемея. «Благодаря огромному авторитету «Географии» Птолемея наиболее распространенным ренессансным названием юга Восточной Европы было «Сарматия», в которую включали еще Польшу, Литву и «Татарию»; за ее западную границу считалась граница Польши с Германией, а восточная ее граница терялась в беспредельности азийских степей. Вдобавок, снова-таки за Птолемеем, Сарматию разделяли на Европейскую и Азийскую, разграничивая их Танаисом (Доном), который считался границей между континентами».

В основе сарматизма лежало возвеличение шляхты, безоговорочная защита шляхетского духа, шляхетских «доблестей», шляхетского господства, превознесение Польши.

Однако отношения польского «сармата» и его республики не касались и, даже более того, не «снисходили» до простолюдинов. Шляхта старалась не иметь ничего общего со своими «хлопами», и выводила свои родословные от сарматов.

Характерными чертами этой идеологии были идеализация устройства Речи Посполитой (в частности, права «либерум вето», исключение любой мысли о возможности его изменения), самодовольство, восхваление шляхты как сословия, якобы представляющего весь народ, нетерпимость к другим религиям, народам, пренебрежительное отношение к чужим странам, к «чужим» наукам.

Сарматизм представлял собой догматически-мифологическую основу, на которой сформировалась национальная идеология польского дворянства. Поиск исторических корней и древних предков приводил не только к идеализации «золотого века», но и к освящению политической традиции, которую польские «сарматы» выводили из римского республиканского устройства. Это было выгодно и политически, ведь сарматы древнее русов из «Повести временных лет».