Связанные (СИ)

А ещё Тоширо перестал красить волосы. Вообще-то после обиды на Куросаки он хотел плюнуть на эту идею, но Мара настояла. С одной стороны отсутствие необходимости регулярной подкраски радовало – всё экономия, с другой – шевелюра в скором времени приобрела жуткую пегую расцветку, что вызвало нездоровую реакцию окружающих. Наконец, поддавшись на уговоры Кику, Тоширо сходил в парикмахерский салон. Изначально он просто хотел выровнять цвет до более менее однородно-белого, но после качественного мытья у специалиста этого не потребовалось. Нет, чёрные пряди, конечно, не исчезли полностью, но стали менее заметны. Этакое инверсное мелирование. Мастер также отметил, что у мужчины не обычная старческая седина, когда нарушается и структура волоса, а просто потеря красящего пигмента, порекомендовал шампуни, бальзамы и смывающуюся пенку вместо тяжелого геля для укладки. Хицугая стоически выслушал лекцию по уходу за повреждёнными волосами и согласился на стрижку. Новая стрижка, по словам парикмахера, больше походила и по форме лица, и по текстуре волос: сохранив среднюю длину, мастер оформил прическу в спортивный ёжик. На фоне белых волос как-то по-другому стали выглядеть и глаза, приобретя совсем уж бирюзовый окрас.

В институте не сразу оценили новый имидж Хицугаи. Кто-то косился настороженно, кто-то откровенно ржал. Сказать по правде, если бы Тоширо был тем самым ледяным капитаном, он бы изобразил непробиваемую морду и холодное безразличие, чем, несомненно, бы усугубил свое положение отверженного. Но это был не он. Поэтому Хицугая отшучивался, смеялся вместе со всеми и чувствовал себя вполне комфортно, если бы не одно "но". Ему чертовски не хватало Куросаки.

Больше недели Тоширо успешно избегал встречи с брюнеткой, уходя раньше или задерживаясь подольше. Злость на поступок Куросаки давно прошла, но теперь уже причёска оставляла желать лучшего, и Хицугая продолжал скрываться от подруги. Было как-то неудобно предстать перед девушкой, которая ему нравится, с пятнистой шевелюрой. Но, даже когда волосы были приведены в божеский вид, подходить к Карин он не рисковал, стоя у окна в фойе школы, сложив руки на груди и наблюдая за футболисткой оттуда. Тоширо широко раскрыл глаза, когда понял – ему банально страшно, как отреагирует Карин на его новый вид.

На поле мальчишки-футболисты подбежали к своему тренеру, и та, видимо, похвалив ребят, бодро взъерошила одному из них волосы. Глядя на картину счастливой Куросаки, беловолосый тоскливо улыбнулся и сжал губы в тонкую линию, желая хоть чуточку быть причастным к такому состоянию женщины. Сейчас она казалась старше и мудрее, особенно по сравнению с его собственным ощущением робкого мальчишки. Вновь всплыли её слова о том, что перед другом не заморачиваешься над тем, как выглядишь и что делаешь. Как же она была права: хочется, хочется показать себя любимому человеку только с лучшей стороны, и не помогают собственные увещевания, что любимый с тобой "и в горе, и в болезни". Саки вот ушла от него, как только он попал в больницу. Не потому ли, что не представляла, что её мужчина может быть слабым и немощным?

Карин распрощалась с подопечными и, как всегда, принялась собирать мячи, пинками загоняя их в корзину.

– Почему вы перестали общаться с Карин-сама? – Мара возникла на подоконнике, как будто там и была всё это время. Обнимая согнутую в колене ногу, которую поставила на подоконник, девочка спиной опиралась на стенку оконного проёма и тоже следила за Куросаки.

"Ты погляди, – хмыкнул про себя Тоширо, – Кику она так не величает".

– На то есть причины, – немного резко отозвался он.

– Они глупые, – возразила девочка.

– Я знаю! – процедил сквозь зубы Хицугая.

– И тогда почему вы всё еще стоите здесь, а не ушли домой? – Мара хитро сощурилась: – На то тоже есть причины?

Мужчина перевёл взгляд на призрака и обречённо выдохнул:

– Ага, и они такие же глупые. Я знаю.

С малышкой было бесполезно спорить. Поразительно, как она всегда точно определяла эмоциональное состояние своего "подопечного", а порой даже казалось, что она читает его мысли.

– Тогда почему не подойдёте к ней?

Хицугая возвёл очи горе. Простые и по-детски наивные вопросы, как всегда, ставили взрослого в тупик. Мы прекрасно можем объяснить это сами себе, но на каждый довод ребёнок задаст очередное "почему". И в глубине души ты понимаешь, что единственно верный ответ, это "я – горделивый, эгоистичный дурак". Не очень-то лестно.

Тоширо глубоко вздохнул и вышел из здания школы, но в последний момент накинул на голову капюшон ветровки, которую стал надевать вместо пиджака именно по причине наличия капюшона, и повернул к воротам.

– Не говори ничего, я сам всё знаю, – нудным голосом произнёс Тоширо, садясь за руль и заводя мотор. Мара, уже устроившаяся на заднем сиденье, быстро закрыла рот.