Связанные (СИ)

– Папа говорил, – через некоторое время задумчиво произнесла она, зябко обнимая себя за плечи, – что когда двое предназначены друг для друга, то они могут чувствовать второго на расстоянии. И обратно: если чувствуешь кого-то, как самого себя, значит, вы связаны в одно целое.

Девочка замолчала, но потом закончила свою мысль:

– А жить без такой души – всё равно, что жить наполовину.

– Я не считаю, что мы с Куросаки – половинки одного целого, – чуть раздраженно сказал Тоширо, не отвлекаясь от дороги, ведь уже примерно представлял, куда клонит Мара. – И я не чувствую её, как себя.

– Но за это время без неё вы изменились!

– Ещё бы. Я перестал красить волосы!

– Я не об этом! – с жаром возразила девочка. – Вы стали вести себя... надуманно! Как будто не по-настоящему! Ваши движения, взгляды, улыбки – они искусственные, вы просто заставляете себя поступать именно так!

– Хватит!

– Раньше вы были искренней, – тихо произнесла Мара, но когда Хицугая мельком глянул в зеркало, на заднем сидении уже никого не было.

Слова Ренсаномару задели Тоширо. Было в них что-то знакомое. То, как она говорила об отце. Тоширо узнал боль потери.

Что у неё за семья? Если она – дух, мама её – тоже дух, значит, и папа, очевидно, тоже. Что бывает, когда встречаются две фактически голые души, необременённые телесными оболочками? Соедини два полстакана воды, что получишь? Всё верно, один стакан. А что делать людям? Впрочем, Хицугая вынужден был признать правоту слов Мары. Когда мужчина смотрел в тёмные глаза Куросаки, тонул в них, растворяясь, он начинал чувствовать её… Примерно так же, как чувствовал музыку.

На музыку Тоширо был тесно завязан с самого детства – фигурное катание обязывало. И он привык анализировать звучащую музыку с точки зрения физики тела (как под неё двигаться), а потом и с точки зрения физики электромагнитных колебаний. В результате, Тоширо воспринимал мелодию, как матрицу эмоциональных состояний, для которых даже словесных определений не подыскивал. Но музыку можно было отодвинуть в сторону, с Куросаки такой номер не пройдёт.

Отпустив детей пораньше, Хицугая быстро скинул с себя водолазку, ею же обтёрся, так как времени на душ не было, если он хотел успеть встретиться с Карин, и запихал в сумку. Взамен достал белую рубашку, которую носил в институте. Также быстро застёгивая пуговицы, притормозил, наткнувшись на мрачный взгляд Мары.

– Я собираюсь с ней поговорить. Что тебе теперь не нравится?

Продолжая собираться, Тоширо откопал в сумке флакон с туалетной водой, купленной по случаю смены имиджа, и брызнул один раз, поскольку утренний "заряд" уже выветрился.

– Это, – спокойно произнесла девочка, когда Хицугая надвинул солнечные очки. Тот проигнорировал претензии призрака и, набросив ветровку, закрыл зал на ключ. Привидению стены не преграда.

На поле Куросаки воевала с корзиной для мячей, которая никак не хотела заезжать в подсобку. Хицугая бросил сумки на траву и положил руки на борт корзины, почти обнимая при этом девушку, толкнул, загоняя инвентарь в помещение. Только после этого Куросаки повернулась, будто точно знала, от кого пришла помощь. На её лице Тоширо прочитал лёгкую благодарность, смешанную с некоторым осуждением: "Припёрся? Спасибо, конечно, но я бы и сама справилась".

– Здравствуй, – тихо произнёс он, опуская взгляд. Вышло виновато, потому что Тоширо уже успел заметить свой браслет на руке девушки.

– Здравствуй, – также тихо бросила Карин, закрыла подсобку и, уже развернувшись окончательно, внимательно осмотрела его с ног до головы: – От кого скрываешься?

– От всех, – соврал Хицугая, смотря куда угодно, только не на неё.

– От себя не спрячешься, – печально и мудро заметила женщина.

Хицугая это уже понял. Сделав глубокий вдох-выдох, будто собирался нырнуть в ледяную воду, он неспешно, словно пытаясь отодвинуть неизбежное, стянул капюшон, а затем, убрав с глаз вечно спадающую прядь, сдвинул на макушку очки.

Что ж, можно поздравить себя. Девушка была поражена настолько, что чуть не грохнулась в обморок. Нет, ну может, он и преувеличил для красного словца, но руки пришлось подставить.

Пытаясь удержать равновесие, Куросаки ухватилась за протянутые руки, но всё равно впечаталась мужчине в грудь и замерла от неожиданности. Хицугая нежно улыбнулся уголками губ, чувствуя её тепло, и провёл рукой по чёрным волосам, едва ли касаясь их. Он мог бы простоять так сколь угодно долго, но что-то подсказывало ему, что в этом случае придётся столь же долго объясняться, поэтому Тоширо притворно цыкнул:

– Я, конечно, понимаю, что выгляжу сногсшибательно, но ты не находишь, что падать к моим ногам – это уже слишком?

Ехидный голос Хицугаи заставил Карин очнуться, и она, вздрогнув, отстранилась, принявшись усиленно приводить себя в порядок, одёргивать футболку и поправлять волосы. Мужчина также усиленно делал вид, что ей это абсолютно необходимо, но искорки в глазах свидетельствовали, что он обо всём догадался.