Свидетель о Свете. Повесть об отце Иоанне (Крестьянкине)

О пресловущий в чудесех, святителем высото! яко имеяй дерзновение, скоро Владыце предстани, и преподобнии свои руце молебне к Нему простри о мне грешнем, и от Него щедроты благости подаждь ми, и приими мя в свое заступление, и от всех бед и зол мя избави, от нашествия врагов видимых и невидимых свобождая, и тех всех наветы и злохитрства погубляя, и борющих мя во всей жизни моей отражая; прегрешением же моим прощение испроси, и спасена мя Христу представи и Царствия Небеснаго сподоби улучити за множество того человеколюбия, Емуже подобает всяка слава, честь и поклонение, со безначальным Его Отцем, и с Пресвятым и Благим и Животворящим Духом, ныне и присно и во веки веков».

«Услыши мя недостойнаго!» – кричало все внутри, когда неверные, окоченевшие ноги, обутые в старенькие, насквозь мокрые сапоги, уже ступили на первую обледеневшую шпалу, перекинутую через мост…

…Очнулся он от того, что шедший позади немолодой зэка в порыве восторга от души саданул его по спине:

– Ну, батя, мы с тобой и везучие! Сколько народу попадало, а нам хоть бы хны. Я еще на тебя смотрел: куда ты ногу ставишь, туда и я. Так и пропрыгал…

Отец Иоанн медленно обернулся назад, слепо сощурился. Мост был позади. Конвоиры сворачивали настил, по которому перебирались они сами. Зэка, подавленные гибелью тех, кто сорвался в реку, приглушенно переговаривались меж собой.

– Р-разговоры в строю! – снова сорванно проорал начальник конвоя. – Ша-агом марш!..

…К вечеру этап добрался до ОЛПа (отдельного лагерного пункта) № 16 – поселка Чёрный. Весь он состоял из двух перекрещивающихся под прямым углом улиц, на которых стояли шесть одноэтажных жилых домов, два барака, казарма, столовая и клуб. Лютая декабрьская метель раскачивала фонари в проволочных намордниках, ерошила заиндевевшую шерсть на загривках уставших лаять овчарок.

Этап отвели в клуб, на сцену которого вышли начальник ОЛПа, начальник работ и командир конвойного взвода. Внятно и коротко объяснили, куда именно прибыли зэка и что они будут делать. Каркающее слово «Каргопольлаг», не умеешь – научим, не хочешь – заставим… Запомнилась фраза: «Отказникам будем делать переливание крови»…

Потом погнали в баню. Горячей воды давали по два ковша, холодной – сколько угодно. Одежду в это время прожарили в дезкамере. А потом – медкомиссия, которая определяла каждому зэка группу трудоспособности. Опытные «сидельцы» (среди зэка были те, кто уже отбыл срок до войны) пошучивали: «Будут предлагать ТФТ – не бери!» Тут же выяснилось, что ТФТ – это тяжелый физический труд, а самая желанная категория – ИФТ, индивидуальный. Отца Иоанна сочли годным для СФТ – среднего физического труда. А не будь перебиты на следствии пальцы левой руки, поставили бы на ТФТ.

После поверки отца Иоанна направили в «политический» барак, населенный теми, кто, как и он, попал в лагеря по 58-й статье. Войдя внутрь, батюшка был сначала оглушен многолюдством, громким гомоном человеческих голосов, спертой духотой, от которой с мороза заслезились глаза и зачесался нос… Встал на пороге, ничего не видя без очков, и, поясно поклонившись тем, кто населял барак, громко поздоровался.

– Здравствуйте и вы, батюшка, – послышалось с разных сторон.

– Помогите, пожалуйста, пройти к нарам, – попросил отец Иоанн. – Понимаете ли, еще на этапе очки увели. Вот так и хожу…

Молодой по виду парень-зэка с хорошей военной выправкой взял его за руку и осторожно подвел к свободным нарам. Батюшка положил на них свои немногочисленные пожитки. Ладонью ощутил голые занозистые доски. Улыбнувшись, поблагодарил неведомого благодетеля:

– Спаси, Господи.

– Не за что. Я Александр Поламишев, а вас как зовут?

– А я отец Иоанн Крестьянкин. Можно просто Иван Михайлович.

– Давайте к столу, Иван Михайлович, попьем чаю для первого знакомства.

Кто-то поставил на стоявший в центре барака стол, сколоченный из ящиков, кружку с горячим чифирем. Отец Иоанн уже знал, что для его слабого сердца этот чудовищный напиток – смерть, но знал также и то, что от тюремного гостеприимства отказываться не принято. И потому с благодарностью пригубил дымящуюся жидкость цвета дегтя.

– По какой статье идете, Иван Михайлович? Какой срок?

– 58, пункт 10, срок – семь лет…