Свидетельство

Почему все хотят выйти за меня замуж? Я вспомнил несчастную, наверное, несправедливо брошенную мною г-жу Финк. Она тоже добивалась моего сердца. Если я отверг ее, стоило ли мне упускать еще один шанс? Я ломал себе голову – надо ли мне жениться на моем бегемоте… Я еще долго бегал по улицам, думая о своей странной судьбе.

Глубокой ночью, вернувшись домой, я на цыпочках, чтобы не разбудить сожительницу, хотел пробраться к кровати. Но мерзкие чада, валявшиеся вповалку на ковре, почувствовали мое приближение. Они разом вскочили и, отвратительно вопя, набросились на меня. Они схватили меня и, крича во все горло «Папа, папа пришел!», поволокли меня к своей храпящей мамаше. От неожиданности я так растерялся, что не успел оказать им сопротивления. Они с такой силой вцепились в меня, что я мечтал только об одном – как бы обрубить их маленькие цепкие ручки.

От ужасного шума, производимого ими, сожительница моя проснулась и немедленно распахнула чудовищные объятия своих толстых коротких ляжек. Дети, вопя, толкнули меня на свою безразмерную мать. Ее ноги, словно гигантские клешни, в мгновение ока сомкнулись вокруг моих тощих бедер. Все шестеро отвратительных гномов уперлись руками мне в ягодицы и изо всех сил прижали меня к жадному лону их плотоядной мамаши. Со страшным рвением принялись они тереть меня об нее. Сожительница же от ужасного этого трения столь возбудилась, что принялась пискляво рычать и шарить рукой в поисках моего фаллоса. Но, видимо, после мытарств, выпавших на его долю, он стал почти неощутим для нее. С досады она, разжав наконец объятия коротких ног и взбрыкнув задом, отбросила меня к дальней стене. Я больно ударился спиною об угол. Несносные дети, завидев унизительное мое поражение, заверещали в восторге. Они показывали на меня пальцами и строили мерзкие рожи. Поневоле я вспомнил судьбу несчастного изнасилованного отца, запертого его детьми в кладовке. А ужасные гномы все не унимались. Своим бесстыдным весельем они подняли такой шум, что проснулись мои соседи.

Пожилая чета, что жила напротив, стала колотить в мою дверь. Но дети, вдохновляемые беспутной матерью, только хохотали в ответ. Тогда супруг, бывший шпрехшталмейстер, стал так отчаянно биться седой головой о мою дверь, что замки слетели с нее и пожилая чета, не удержавшись на ногах, влетела в квартиру и рухнула как подкошенная, растянувшись на полу в коридоре. При этом юбка у пожилой дамы, бывшей классной воспитательницы, задралась ей на голову, что привело в неистовое возбуждение шестерых ужасных детей. Немедленно они запрыгнули на нее, словно изголодавшиеся пиявки, и под злорадное улюлюканье матери вмиг спустили с воспитательницы ее розовые фланелевые трусы. Дама закудахтала, забилась, высоко вскидывая немолодым задом и пытаясь стряхнуть с себя незваных гостей. Но не тут-то было: дети уже вцепились в нее мертвой хваткой. Бывший шпрехшталмейстер, прокричав что-то героическое, попытался броситься ей на помощь, но писклявая моя сожительница с необычайной проворностью перехватила его по дороге и, навалившись всей массой, подмяла его под себя. Каким-то чудом ему удалось на мгновение выскользнуть из-под нее. Тогда сожительница вскочила на четвереньки, словно рассвирепевший носорог, сгребла его в охапку и придавила своей развратной плотью.

Насилие, которому подверглись мои ни в чем не повинные добропорядочные соседи, было ужасно. Жирная моя любовница оседлала несчастного седого шпрехшталмейстера и, истекая похотью, насиловала его до утра. Раздавленный ее слоновьим весом бравый цирковой служитель не мог не только пошевелиться, но и издать какого-либо звука, кроме мычания. И все это время его бедная супруга со спущенными фланелевыми трусами вынуждена была, повизгивая и громко кудахча, носиться по комнате большими кругами, преследуемая толпой маленьких подлых прелюбодеев. С необычайной проворностью она перепрыгивала через стулья, умудряясь при этом лягать своих преследователей и метко бросать в них мою посуду. Но бегство ее всякий раз было обречено: она запутывалась в трусах, большие груди ее, подпрыгнув, выскакивали из лилового бюстгальтера, и, взвизгнув и засучив в воздухе ногами, она шмякалась на пол. Тут погоня настигала ее. Словно вампиры, лилипуты набрасывались на ее вываленные расплющенные груди и голый пожилой зад. Насладившись и тем и другим в полной мере, злодеи отваливались от нее на мгновение, словно насытившиеся пиявки, но этого мига пожилой даме было достаточно, чтобы немедленно вскочить на ноги и, с необыкновенной ловкостью запихав вываливающиеся груди в старый бюстгальтер, вновь продолжить свой бег. Проклятые гномы, которым, видимо, хватало этой передышки для восстановления сил, в ту же секунду вскакивали на ноги, и погоня возобновлялась.