Свидетельство

Я был поражен выносливостью своих соседей. Развратные действия, мерзкие прелюбодеяния длились до самого утра, но бывшая классная дама, словно толстая пожилая газель, без устали, как угорелая носилась по моей комнате, описывая круги и перемахивая препятствия, а ее супруг, казалось, абсолютно раздавленный несносной тушей, продолжал неустанно и горделиво мычать, словно упрямый бык, сопротивляющийся неминуемому закланию. При этом страданиям несчастных супругов, как мне казалось, не будет конца. Слезы лились по моим щекам неустанно. Мне было искренне жаль пожилую чету.

Вообще вся эта ужасная сцена произвела на меня столь сильное впечатление, что я, преисполненный состраданием, тихонько скуля, безмолвно просидел всю ночь в злополучном углу, куда выбросила меня любовница. Под утро я так устал от переживаний, что невольно задремал, облокотившись на шершавую стену.

Когда я проснулся, побоище было закончено. Я оглядел всю квартиру, но никого не нашел. Только перевернутые стулья, розовые фланелевые трусы, которые, видимо, все-таки удалось сорвать детям с бывшей классной дамы, да клочья седых волос, что вырвала из лысеющей головы шпрехшталмейстера неистовая моя сожительница, напоминали о ночном поле боя.

Я вышел на улицу. Печально брел я по переулкам нашего города и думал о том, что, видимо, мне не следует жениться на этой женщине. Слишком сильно разнились наши взгляды. Да и мерзкие ее дети норовили в любой момент защипать меня до смерти. «Господи, – вдруг остановил я себя, – почему я вообще размышляю об этом? Разве раньше, когда я был писателем, мог ли я рассуждать о подобном?! Конечно же, нет! Только теперь, превратившись в ничто…» Отдавшись потоку этих горестных мыслей, я возвратился домой. Квартира была по-прежнему пуста. И тут мне пришло в голову – удрученный собственной ничтожностью, я совсем забыл о своих славных соседях, о той пожилой паре, что провела у меня наполненную ужасами ночь.

Немедленно вышел я на лестницу и принялся звонить в колокольчик возле их двери. Никто не открыл мне. Я поневоле прислушался: из комнаты раздавались какие-то голоса, смех и вскрики. Набравшись мужества, я решительно толкнул дверь. Она оказалась не заперта. Каково же было мое удивление, когда, войдя в комнату, я увидел накрытый белоснежной скатертью стол, уставленный всевозможными яствами, за которым восседали благообразная пожилая чета, моя сожительница и шестеро ее маленьких неуемных родственников. Классная дама подкладывала им на тарелки выпеченные ею хоменташи, а ее супруг, распушив усы и задиристо хохоча, пощипывал мою любовницу за ее низкий оттопыренный зад. Дети объедались маком, чавкали и пытались закинуть хоменташ в глубокое декольте учительницы. Та только игриво взвизгивала в ответ. За столом царило веселье. Наконец дети заметили меня и, радостно тыча пальцами, оповестили всех о моем приходе. Поднялась неимоверная суматоха. Все вскочили, окружили меня и немедленно принялись щупать со всех сторон.

Седой шпрехшталмейстер тут же принялся натруженной шершавой рукой оглаживать мои ягодицы, приняв меня, возможно, за старую цирковую лошадь, а его супруга, нимало не стесняясь, наклонилась и начала тереться об меня своей большой мягкой грудью. Дети повисли на мне, а сожительница так сильно обхватила меня короткими руками за шею и принялась толстым слюнявым ртом всасывать мои губы, что я почувствовал, что скоро умру, задохнувшись. Насилу мне удалось отбиться от них, убежать домой и закрыть дверь на засов.

В ту ночь мне приснился ужасный сон. Во сне я стал невольным свидетелем отвратительного совокупления. Бывшая добропорядочная учительница развалилась на полу, широко расставив старые ляжки, а преступные дети забрались на люстру и оттуда, свесив свои длинные члены и мерзко гогоча, прыгали по очереди, стараясь попасть прямо в раскрытое педагогическое лоно. Счастливчик, чей морщинистый член первым попал туда, бил себя кулаками в грудь и выл от радости. Сожительница же моя, наблюдая за ужасной сценой, хохотала во все свое писклявое горло.

В этот момент развратники заметили меня. Я хотел спрятаться от них под столом. Но они тут же сдвинули вокруг стола стулья, чтобы я не смог убежать, и принялись обсуждать дальнейшую мою судьбу. Сожительница объявила, что раздумала выходить за меня замуж, но не желала бы потерять такого чудесного любовника. Дети тоже не захотели расстаться со мной. Шпрехшталмейстеру, как оказалось, очень понравились мои ягодицы, а классная дама призналась, что уже несколько месяцев хотела схватить мой член и запихать его себе в декольте.

Собрание было недолгим. Они решили, что я хоть и ветреный, но прекрасный любовник, а потому, чтобы я не сбежал, надо немедленно ограничить мою свободу, привязав меня за большие пальцы рук и ног к ножкам стола. Все радостно закричали, поднялась суета, и, быстро и дружно раздев меня под столом, они привязали мои пальцы к его ножкам.