Свитки. Современное прочтение знаковых текстов Библии

Кажется, что Мардохей поступает столь показательно из гордости или же, как считают иудейские комментаторы (Таргум; Йосеф леках; Эстер раба, 7:8), из природной ненависти иудея к амаликитянину. Но, может быть, здесь есть и культурно-религиозный мотив. Персы поклонялись правителям или кому-то из великих не как человеку, они считали, что каждого сопровождает по жизни его дух-хранитель, называемый «фраваши»[13], и воздавали поклонение некоей духовной сущности. Глубоко погрузившийся в персидский контекст Мардохей из опасения нарушить первую и вторую заповеди Декалога отказывался от такого поклонения, о чем косвенно может говорить следующий стих, где на религиозно-национальную принадлежность Мардохея указывается как на причину его сопротивления.

И как они говорили ему каждый день, а он не слушал их, то они донесли Аману, чтобы посмотреть, устоит ли в слове своем Мардохей, ибо он сообщил им, что он Иудеянин (Есф. 3:4).

История начинает принимать знакомые по Книге Даниила черты: приказ царя, сановник-иудей, не исполняющий его из соображений веры, другие сановники, доносящие об этом. Но если в Книге пророка Даниила Бог яркими чудесами спас трех отроков от огня (см. Дан. 3: 49–51) и Даниила от львов (см. Дан. 6:16–23), то здесь Он действует иначе, и сила Его совершится в немощи (ср. 2 Кор. 12: 9).

По всей видимости, у Мардохея хорошие отношения со многими чиновниками и служителями двора: он ежедневно справляется о здоровье и благополучии Есфири, ему дают добрый совет сидящие у царских ворот, и не просто советуют, а пытаются образумить его в течение многих дней. Когда это не удалось, они были вынуждены сообщить о презрении к царскому повелению, но донесли это до самого Амана, а не до ушей царя.

И когда увидел Аман, что Мардохей не кланяется и не падает ниц пред ним, то исполнился гнева Амон (Есф. 3: 5).

До сих пор, получается, Аман не видел, что Мардохей ему не кланяется, и лишь из-за доноса обратил на это внимание. Либо столь многочисленны были клерки, что видный сановник просто не замечал стоящего не в первом ряду Мардохея, либо по гордости не обращал взор на стоящих ниже его. Об этом недуге скажет позже святитель Василий Великий, называя презрение началом глубокого внутреннего повреждения: «Началом гордыни бывает обыкновенно презорство. Кто презирает и считает за ничто других и одних признает бедными, других — людьми низкого происхождения, иных же — невеждами, тот вследствие такого презорства доходит до того, что почитает себя одного мудрым, благоразумным, богатым, благородным и сильным» (Толкование на пророка Исаию, 88), а для большего возвышения, продолжает святитель, гордец унижает ближнего — что и произошло с Аманом, столь возвысившимся в собственных глазах, что даже наказать лично Мардохея он посчитал ниже своего достоинства.

И показалось ему ничтожным наложить руку на одного Мардохея; но так как сказали ему, из какого народа Мардохей, то задумал Аман истребить всех Иудеев, которые были во всем царстве Артаксеркса, как народ Мардохеев (Есф. 3:6).

Рабби Моше Альмошнино («Йедей Моше», см. Свиток Эстер, 102) видит в этом решении определенную злодейскую безысходность — ведь если убить одного Мардохея, который не кланяется ему, потому что единобожник-иудей, то впредь и любой другой иудей так же не будет оказывать ему требуемых почестей; и Аману не остается ничего иного, как истребить в границах империи всех иудеев до единого.

[И сделал совет] в первый месяц, который есть месяц Нисан, в двенадцатый год царя Артаксеркса, и бросали пур, то есть жребий, пред лицем Амана изо дня в день и из месяца в месяц, [чтобы в один день погубить народ Мардохеев, и пал жребий] на двенадцатый месяц, то есть на месяц Адар (Есф. 3: 7).

Техники гадания существуют у всех без исключения народов, хотя их богословская база может очень отличаться. Из «Истории» Геродота известно, что практика толкования снов и совершения жертв для предсказания будущего была распространена в среде персидских жрецов-магов (История, I, 107). Бросание жребия встречается и в практике иудаизма, где, однако, право бросать жребий дано одному лишь первосвященнику (Чис. 27: 21).