Свободная. Знакомство, свидания, секс и новая жизнь после развода

— Значит, когда твоя мать умирала, я должна была о ней заботиться? А когда помощь понадобилась моей, ты был занят тем, что обхаживал другую женщину? Убирайся, сейчас же. С меня хватит, — говорю я, и к горлу подкатывает тошнота.

— Все кончено, Лора. Все кончено. Мы разорвали отношения на прошлой неделе. Я пытался понять, как рассказать тебе об этом, поэтому и обратился к психотерапевту — ты видела сообщения от него.

— Отношения? — выдавливаю я. — Ты сам-то себя слышишь?

— Но все кончено. И я хочу быть с тобой. Я люблю тебя. И я знаю это точно.

— Вчера вечером ты написал ей сообщение о том, что хотел бы заснуть рядом с ней. Если ты так говоришь ей теперь, когда все кончено, мне страшно представить, что ты говорил, когда вы были вместе, — задыхаясь от слез, произношу я.

— Все кончено, Лора. Я говорю тебе правду.

— Тебе придется простить меня, но я больше не верю в твою версию правды. Уходи, пожалуйста. Умоляю тебя. Мне нужно побыть одной, — прошу я, одеяло Джорджии становится влажным от моих слез. Тихо и медленно он скатывается с кровати и закрывает за собой дверь.

Масштаб катастрофы слишком велик, чтобы осознать случившееся. Закрыв глаза, представляю, как бесконечно падаю — вниз, от этой подушки, от привычной жизни к… Да ни к чему. Я просто падаю, медленно, дрейфуя в огромном сером пространстве. Вы вместе двадцать семь лет, из них двадцать два года женаты, он отец ваших детей, с ним вы строили планы на пенсию и фантазировали, как станете бабушкой и дедушкой, — что бы вы сделали, если бы в одночасье этот человек перестал для вас существовать?

Я пишу Джессике, которая обычно встает рано. Молюсь, чтобы она уже проснулась. Мне нужно с кем-то поделиться, чтобы прояснить ситуацию. Вдруг мне скажут, что все это бред и такого просто не может быть? «Джесс, я не могу тебе позвонить. Но ты мне нужна. Это срочно. У Майкла роман с другой. Я не знаю, что делать».

Она тут же отвечает и предлагает примчаться ко мне на север штата. Но мне не нужно, чтобы она неслась меня спасать. Я хочу, чтобы она заставила этот кошмар исчезнуть.

«Но я не понимаю. Ты всегда говорила, что Майкл так влюблен в меня, что, кажется, любит меня больше, чем я его. Как это могло случиться? Полная бессмыслица», — негодую я.

«Я не знаю, Лора. Мне так жаль».

«Пожалуйста, сделай так, чтобы это закончилось».

«Я сделаю все, чтобы это закончилось. Я переживаю за тебя», — приходит от нее, но моя паника только нарастает.

Пребываю в слишком сильном недоумении, чтобы осознать всю чудовищность новости. Мне удается только в ужасе пялиться в экран телефона, ожидая, что Джессика пришлет хоть какое-либо объяснение, но оно не приходит и не может прийти.

Глава 13. Единственный выход — идти напролом

Тот суровый, зловещий февральский день, когда Майкл подтверждает свою измену, проходит как в тумане. Я тупо слоняюсь между детской Джорджии, ванной и своей спальней. Пишу эсэмэску подруге Эрике с просьбой позвонить. Позже она расскажет, что в этот момент пекла с дочерью блины, но тут же позвала своего мужа Тони, чтобы он перехватил ребенка. Эрика знает, что я не из тех, кто без повода рассылает сигналы SOS. Мне до сих пор больно представлять эту сцену: на залитой солнцем кухне Тони забирает из ее рук миску с тестом, чтобы подруга переключилась на меня — ту, которой семейный уют уже не светит. Эрика знает Майкла столько же, сколько и меня. В колледже мы с ней жили в одной комнате, и обо мне-студентке ей известно больше, чем другим. Она признается, что страшно расстроена, но не удивлена: Майклу всегда было трудно угодить. Едва закончив ремонт, он бросался переезжать. Не успевали мы выехать на отдых, как он начинал планировать следующий отпуск. Она давно подозревала, что с любовью у него то же самое: я давала не скупясь, но ему вечно не хватало.

Вот это настоящий шок. Я-то убедила себя, что по большей части сама виновата. Что была недостаточно сексуальна, недостаточно добра, не обожала его так, как он обожал меня, слишком рано настояла на женитьбе, сразу захотела детей, ненавидела переезжать и бесилась каждый раз, когда мы все-таки это делали. Жаловалось на его вес, на манеру есть грейпфрут, на храп. Нудила, когда он наливал себе вторую чашку, не оставив мне кофе. Если внутри него была пустота, которую просто невозможно было заполнить, то мы оба — порченый товар, оба посодействовали распаду брака. Эта мысль не столько успокаивает, сколько на время заглушает самобичевание, которое разыгрывается не на шутку: уверенность — всего лишь капля в море моих страданий.