Свои люди (сборник)

Он объединил себя и сына, а Лариса осталась в стороне – разрушительница, осквернительница семейного очага. Лариса лежала, не шевелясь, и рассматривала обои на стене. Они были розовые в красных крапинках. Голову будто сжимал тугой обруч.

Льдина разломилась на две части, и её половинки уплывали в разные стороны. Лариса осталась посредине в ледяной черноте воды.

– Я не могу без тебя жить, – сказал Вадик и лёг лицом к стене. Он был силен своей слабостью.

После тяжелого суматошного дня, проведенного на студии, Ключевский возвратился домой в состоянии крайней неудовлетворённости собой и окружающим миром. Проглотив таблетку от головной боли, он подошёл к окну и задумался.

Напротив на ветке берёзы сидела большая носатая ворона. Птица наклонила голову набок, скосила глаза и испытующе посмотрела на Ключевского.

– Кар-р-р! – сказала ворона.

– Кар-р-р! – поздоровался Ключевский.

Птица, высоко задирая ноги, важно прошлась по ветке.

«М-да, – подумал Ключевский, – какая-то ворона может прожить на свете около трёхсот лет, а я только семьдесят пять. И то в лучшем случае… Большая половина жизни позади… А что успел сделать? Три хороших фильма из пятнадцати? Невелики итоги… Семьи нет. С Ларисой всё как-то непонятно… Да и хочу ли я лишних забот? Новая жизнь, новые обязательства…»

Его мысли прервал звонок в дверь. На пороге в ослепительно белой блузке с просвечивающими узорчатыми дырочками стояла Людочка, ассистентка студии, давнишняя знакомая Ключевского.

– Здравствуй, дорогой! – сказала Людочка слегка опешившему Ключевскому и решительно вошла в прихожую. – Я смотрю, ты мне не очень рад? Ай-я-яй… А я прямо из Ялты. Мы там месяц с «Мосфильмом» проторчали. Видишь, какая загорелая? – Людочка распахнула ворот.

Ключевский посмотрел на неё не без удовольствия и подумал, что после тяжёлого трудового дня совсем недурно было бы расслабиться…

– Выпить хочешь? – спросил он.

– Давай, – Людочка, покачивая бёдрами, прошла в комнату и удобно устроилась в кресле.

Ключевсний достал из бара бутылку дорогого коньяка, две маленькие рюмочки, включил магнитофон, зашептавший что-то сладкими зарубежными голосами, и направился к креслу…

В прихожей зазвонил телефон.

– Привет! – сказал приглушённый расстоянием Ларисин голос.

– Привет… – растерянно ответил Ключевский.

– Как дела?

– Н-ничего, – промямлил он.

– Что делаешь?

Из комнаты босиком, в одних трусиках прокралась Людочка и обняла Ключевского за шею.

– М-м-м… отдыхаю… – выдавил из себя Ключевский, вращая головой и делая Людочке страшные глаза.

– Отдыхаешь? – неуверенно переспросила Лариса, чувствуя неладное.

– М-м-м… Да, устал тут… Понимаешь… Прилёг…

– Я не вовремя? – расстроилась Лариса.

– Да, не совсем… – осипшим голосом пробубнил Ключевский, высвобождаясь из Людочкиных объятий.

В трубке коротко запикало. Людочка, надув губки, прошествовала в комнату. Ключевский постоял некоторое время с гудящей трубкой в руке, а затем швырнул её на рычаг.

«Вот чёрт! – подумал он с досадой. – Всё не вовремя!»

За окном по ветке берёзы по-прежнему прохаживалась ворона. Склонив голову набок, она нахально смотрела на Ключевского.

– Ах ты, подлая птица! – воскликнул он.

Ворона замерла, покачала головой, тяжело поднялась с ветки и улетела. Ключевский потёр ладонями виски, вздохнул и нехотя поплёлся в комнату. В кресле, блестя загорелыми коленками, сидела Людочка, цедила коньяк и насмешливо улыбалась.

Недоумевающая Лариса поднялась к Валентине и передала ей содержание разговора.

– Да не один он, – определила Валентина. – С новой девочкой договаривается о новом ребёнке!

– Замолчи! – вздрогнула Лариса. – Как ты можешь? – и ушла, хлопнув дверью.

Валентина посмотрела ей вслед и пожала плечами.

Лариса сидела в редакции за рабочим столом и смотрела на кричащих абажурщиц.

– Мы будем жаловаться! – кричали абажурщицы. – Мы вам Адриано Челентано заказывали, а вы нам что поставили?

Лариса молчала и смотрела куда-то поверх голов, ничего не видя.

– А что это вы мимо нас смотрите? – спросила абажурщица.

Работницы притихли.

– Может, случилось у неё что? – спросила одна из них и участливо нагнулась над Ларисой. – Вы, Лариса Александровна, ничего плохого не подумайте. Мы не со зла. Мы ваши передачи очень даже слушаем… И любим.

Лариса молчала. Абажурщицы еще немного потоптались вокруг неё и ушли, тихо прикрыв дверь.

Лариса десять минут назад опустила телефонную трубку.

«Понимаешь, Ларочка, – звучал в ушах вкрадчивый голос Ключевского, – мы с тобой поторопились. Нельзя принимать такие ответственные решения на порыве. Нужно всё взвесить…»

«Он от меня отказался», – поняла Лариса.

«Я по-прежнему очень нежно к тебе отношусь. Но нужно всё обдумать более тщательно».

Воздух в комнате загустел и застыл. Алые паруса дрогнули и повисли серыми, бесформенными тряпками… Лариса нажала на рычаг.

«Он от меня отказался!»

Звукооператор Дима забарабанил кулаком по стеклу. Нужно было начинать передачу. Лариса подняла голову, придвинув микрофон:

– Говорит объединение «Тьма»! – прозвучало по заводу.