Сыграй на цитре

Солнечный свет поблескивает на его плечах. Они голые, как и все остальное. Он почти обнаженный, если не считать брюк, подвязанных на икрах.

– Доброе утро! – зовет он меня через тренировочное поле. Солдаты, как Жэнь, так и Синь Гуна, уже собрались вокруг. Синь Гун посмеивается, когда Сыкоу Дунь говорит: – Ты выглядишь очаровательно, как обычно.

– О, ты так думаешь? – Я могу стереть эту улыбку с твоего лица.

Когда я снимаю повязку со своего поврежденного глаза, то слышу боевые кличи. Лужа дождевой воды на земле отражает нечто злобное, искалеченное, багровое. Я не слишком присматриваюсь, а просто наматываю повязку на правую руку. Сыкоу Дунь расставляет свои ноги по сторонам и цепляется за землю пальцами ног. Я зеркально воспроизвожу его движения. Единственный звук – это биение моего сердца в течение долгого, долгого мгновения, прежде чем запоет жаворонок.

Дунь бросается на меня.

Нет времени разрабатывать план атаки. Мои руки взлетают вверх и по какой-то счастливой случайности встречаются с ним. Я хватаю его, поднимаю и швыряю через двор.

Что ж, а это уже интересно.

Толпа ликует, когда он приземляется – жестко. Но недостаточно сильно, чтобы вырубиться. Шаг за шагом он, пошатываясь, выпрямляется, раздувая ноздри. Его глаза блестят белками, когда он переводит взгляд на меня.

Я ужинала с Миазмой. Беседовала с вражескими генералами. Была отравлена Вороном. Но я никогда не сталкивалась с кем-то, кто хотел сожрать меня живьем.

Лотос сталкивалась с вещами и похуже, чем мужчины, напоминаю я себе, вытирая рот тыльной стороной ладони. Она боролась с тиграми.

Она бы содрала шкуру с Сыкоу Дуня и носила ее как юбку.

Сыкоу Дунь расправляет плечи и хрустит шеей. Мы кружим друг вокруг друга. Я настраиваю себя соответствующим образом. Его тело – это сплошные линии и точки, холмы и долины, уязвимые места и крепкие. Я анализирую его как карту. Но как раз в тот момент, когда он делает выпад, в поле моего зрения попадает неучтенная информация.

Шелковый паланкин, спускающийся по грязной тропинке впереди.

Бах. Мир переворачивается с ног на голову, деревья переворачиваются, когда Сыкоу Дунь швыряет меня, сначала спиной, на землю. Он садится верхом на мой живот, когда паланкин останавливают у одной из казарм поменьше, и из него выходит перевернутая Цикада, за которой следует перевернутая Ку. Перевернутая Жэнь приветствует их поклоном, прежде чем увести их обеих внутрь.

Я должна быть там.

Я должна находиться рядом с моей леди. Я должна была встретиться с Ку как коллега-стратег, а не лежать здесь, прижатая к земле Сыкоу Дунем.

Бах. В моем здоровом глазу происходит черная вспышка. Его удары распределены достаточно равномерно, чтобы я кричала, чувствовала, как все покрывается синяками, кровоточит, ломается. Кровь заливает мне глаз, размывая очертания лица Сыкоу Дуня, когда он наклоняется ко мне.

– И что ты на это скажешь? – Пот стекает с его шеи на меня. Вокруг его головы жужжит пчела. – Скажи слово «прошу», и я остановлюсь.

Не могу. Его вес на моей груди такой тяжелый, что я едва могу дышать. Но воздух не нужен для того, что я делаю дальше.

Дунь отшатывается, когда моя кровавая слюна летит ему в лицо. Он ошеломленно пытается соскрести ее со своего лица. Затем вены на его висках напрягаются. Рука сжимается в кулак. Я вижу траекторию удара. Знаю, что произойдет. Мой череп расколется, сломается так, что его невозможно будет залечить. Такое уже случалось со мной раньше.

Я уже умирала раньше.

Но мир не чернеет, как в прошлый раз. Он становится синим, как плащ Облако, пролетающий над головой, прежде чем она опустится на Сыкоу Дуня.

Она отрывает его от меня, и я лежу там, сочащаяся кровью глыба, пока она вбивает его в землю на расстоянии вытянутой руки.

– Троекратный кувырок! Я люблю…

Хлоп.

– Иди покувыркайся с лошадью, – говорит Облако. После этого – никаких разговоров. Только град ударов. Я ручаюсь, что Облако наносит еще парочку ударов, прежде чем у зрителей пройдет шок и слуги Сыкоу Дуня попытаются спасти его. Вероятно, вспыхивает еще одна потасовка, которая заканчивается очередной победой Облако. Затем она вытирает кровь с костяшек пальцев и поворачивается ко мне… или к тому месту, где я лежала.

* * *

К тому времени, как я слышу свое имя, я уже на полпути к стойкам казармы.

– Лотос! Подожди!

Я ускоряюсь, подпитываемая необузданным адреналином. Земля пузырится, словно кипит, когда я, спотыкаясь, спускаюсь по грязной тропинке мимо конюшен и паланкина Южных земель.

– Лотос. – Облако догоняет меня, ее голос настойчив. – Ты не можешь войти туда. Не так, как…

– Как раз там мне самое место!

Рев принадлежит Лотос, но боль от него – моя. В моем взгляде читается: осмелишься остановить меня? На секунду она выглядит огорошенной.