Сын человеческий. Об отце Александре Мене

И о. А. всегда видел в человеке невероятно радостную и счастливую весть, о которой тот мог и не подозревать, но, отразившись в таком вот любящем взгляде, чувствовал, что соприкоснулся с истинным знанием о себе… и рос ему в ответ.

Облако реальности

Однажды я попросил его подарить мне свою фотографию. Он не стал отказывать. Он подошел к моей просьбе, как мне показалось, с практической рабочей позиции – я в следующее воскресение Вам принесу. И принес.

Она у меня стоит до сих пор. Это его фотография, где он сосредоточен и почти печален, сделанная сразу после допроса в КГБ. Думаю, он знал, что и книги его, и фотографии обладали определенной силой «проводника» духа. Он этим пользовался для поддержки и укрепления своих прихожан.

Про фотографию св. Терезы Малой он как-то обмолвился: «Тогда уже появилась фотография, ее сняла сестра. Это вместо иконы. Фотография-икона». Замечу здесь, что значение слова «икона» он воспринимал не так, как я. Для него оно не выражало тяжкую принадлежность к культу, а как раз говорило о богоявлении. Природу он тоже называл иконой Бога.

И вот еще что важно для описания о. А. В нем был тот внутренний жар, тот внутренний огонь, который я больше ни разу не встречал в людях – ни в священниках, ни в монахах. Казалось, в нем жила и шумела могучая и веселая магма, выступающая на поверхность невидимым, но ощущаемым горением, избытком согревающего и неопаляющего огня, способного на чудеса. Способного – отогреть, поддержать, поднять над землей, преобразовав привычный масштаб зрения и восприятия в бесконечную и все же очень конкретную перспективу. Этого жара не было у других людей, хотя иногда казалось – что вот же он, но через некоторое время общения я понимал, что нет, это не то, это другая природа. Я не хочу, чтобы это замечание было воспринято как ностальгическое или сентиментальное. Невероятный огонь о. А – это не единственное, что можно предложить миру и людям, не незаменимая харизма. У других духовных людей я находил свои уникальные черты – глубину, покой, неподверженность никаким авторитетам, трудолюбие, работоспособность. Но этого солнца, расположенного прямо в груди почти осязаемо, веселящегося и играющего, отогревающего замерзшие почти до смерти души, утешающего и всегда, всегда – восходящего, я уже больше не встречал ни у кого.

* * *