Сын Эльпиды, или Критский бык (СИ)

- Мне это нужно знать, и ты сама все понимаешь, - тихо ответил я; и взял ее за руку. - Если не хочешь, чтобы отец услышал, пойдем в спальню.

Поликсена поколебалась; потом кивнула, поправив уложенные узлом волосы. Мы удалились в нашу комнату, и я закрыл дверь.

- Ну, так что?..

- Да, Варазе и Фарнак бывают здесь, - быстро проговорила Поликсена, избегая глядеть на меня. Она покраснела. - Они мои братья! Чем это оскорбляет тебя?..

Я надвинулся на нее, и моя жена отступила.

- И с тех пор, как мы поженились, они ни разу не возвращались? Может быть, когда мы с Критобулом были в отъезде? А может быть, твоя мать пишет им?..

Глаза Поликсены загорелись. Теперь она посмотрела мне прямо в лицо.

- Фарнак был здесь без тебя, - сказала она. - Отец не знает, и не нужно, чтобы он знал! Фарнак мой единоутробный брат, он единственный сын у моей матери, как ты - у своей! Неужели это тебе непонятно?

Я стоял будто оглушенный, опустив руки.

- Так ты лгала мне…

Поликсена резко рассмеялась.

- Я лгала? И не думала! Я не сказала тебе о приезде брата, но ведь ты и не спрашивал! Неужели тебе нужно знать все, даже чужие тайны, Питфей?

Я устыдился. И чувства Геланики мне были, разумеется, понятны.

- Прости, - сказал я.

Мы с Поликсеной обнялись, и я погладил ее по волосам.

- Я хотел отвезти тебя на Родос, познакомить с семьей… ты хочешь? - прошептал я.

Поликсена напряглась: не очень-то ей улыбалось ехать к своим новым греческим родственникам. Но, как и я, она понимала, что это нужно.

- Как скажешь, господин мой, - ответила она.

Мы покинули Крит через четыре дня, взяв с собой для помощи и защиты одного только Эриду. Как оказалось, этого было вполне достаточно.

========== Глава 25 ==========

За короткое время на Крите, вдвоем с Поликсеной, я, конечно же, узнал о женщинах много нового, и не все из этого было приятно. И небо наше не всегда было безоблачно. Без меня у моей жены начались месячные истечения, и первые два дня после возвращения она еще не допускала меня до себя и не пускала в свою постель, как я ни изголодался. В первый раз, когда у нее случилось это после нашей свадьбы, Поликсена чуть ли не силой вытолкала меня за дверь: и все пять ночей ее “нечистоты” я провел в одиночестве, на кровати Варазе в моей прежней спальне. Но теперь я возмутился и решил, что такого больше не повторится, - жена не станет выставлять меня за порог нашей спальни каждый месяц!

Я пришел и заявил, чтобы собираюсь лечь и спать с нею рядом, какой бы ни был день, - пусть даже мы не можем быть близки. Тогда Поликсена опустила свои черные ресницы и сказала, что повинуется с кротостью; но, раздеваясь в моем присутствии, как бы невзначай показала свои окровавленные повязки. Отвращения я не испытал - это было похоже на страх, на оторопь… как будто я впервые осознал, что женская природа моей обожаемой жены означает кровь, муки родов, таинственные врата плоти. Я провел ночь рядом с Поликсеной, но обнять ее так и не осмелился. Только слушал, как она постанывает и ворочается во сне; и ощущал, как ее лихорадит.

Потом, когда все кончилось, жена приняла меня в объятия и отдалась мне, как раньше, - но казалась странно и обидно безучастной: хотя ей были приятны мои пылкие ласки, она не отвечала на них. Когда я спросил, в чем дело, Поликсена некоторое время отмалчивалась, а потом застенчиво объяснила:

- Я многое узнала от матери, хвала ей. Тело женщины всегда во власти луны, в соответствии с этим приходят крови… Луна также может сделать нас холодными.

Она улыбнулась, потом взяла мою руку и, поцеловав ее, приложила к щеке, как делала еще девочкой.

- Не думай, будто это значит, что я больше не люблю тебя… не хочу быть твоей… Это то, что сильнее меня. Женщины часто хитрят, - прибавила Поликсена: и потерлась щекой о мою руку. - Они изображают страсть, которой не испытывают, чтобы господин остался доволен собою и ими… Но с тобой я не хочу притворяться!

Поликсена взглянула мне в глаза в темноте.

- Я люблю тебя - и арии*, к которым принадлежал мой настоящий отец, сильнее всего ненавидят Ложь!

Я-то знал, конечно, что персы, именующие себя “праведниками”, преотлично могут лгать, когда это нужно: а из рассказов матери о нашем прошлом мне было известно, что они лгут чаще и искуснее эллинов - и ощущают при этом свою полную правоту! Однако подобная искренность моей маленькой отважной жены меня покорила. Конечно, в такие дни, когда ее желание уменьшалось, мне приходилось не слишком легко: я был особенно осторожен, и мне все казалось, что я принуждаю Поликсену к любви, хотя она горячо уверяла меня в обратном. Но я примирился с этой непостижимой особенностью женской природы.