Сын Эльпиды, или Критский бык (СИ)

Но вот мы бросили якорь, и корабль закачался на волнах у берега. К обоим высоким бортам триеры подошли лодки, разбивая веслами пенящуюся воду: перевозчики энергично замахали нам, приглашая садиться.

Эриду, спокойный и высокий, как мачта, первым выбрал лодку понадежнее и заспешил вперед, небрежно махнув нам, своим хозяевам. Он спустился по сходням и, сбросив на дно свои мешки и повернувшись, выпрямился и протянул руки к кораблю, ободрив нас улыбкой на оливково-смуглом лице.

Поликсена просияла в ответ на улыбку раба - и вдруг, опередив меня, подхватила юбку и ловко сошла в лодку по доске с деревянными рейками. Внизу Эриду подхватил хозяйку, помогая удержать равновесие, и она поблагодарила его. Снова я испытал жгучую ревность к вавилонянину - ревность к тому, чего сам я не мог…

Но я присоединился к моим спутникам со всей возможной поспешностью. Обе руки у меня были заняты - и Поликсена пожала мне локоть. Она улыбалась, выпрямившись во весь рост и расправив свой шафрановый гиматий, надетый поверх белого хитона.

Был прилив: несколько взмахов веслами, и лодка ткнулась носом в песок. Мы ступили на твердую землю, пошатываясь с отвычки. Я вернулся домой!

Но это уже не был мой дом…

Мы посмотрели друг на друга и молча направились вперед. Мы вошли через городские ворота, мало кем замеченные среди толпы; однако на улицах народу было поменьше, чем в порту, и скоро я почувствовал, что на нас глазеют. Я почувствовал, что я узнан! А жену мою ощупывали взглядами так, как никогда не осмелились бы пялиться на честную замужнюю родосскую эллинку.

Да: даже в своем теперешнем наряде, набросив конец гиматия на голову, с волосами, собранными в узел, Поликсена мало походила на эллинку. А уж Эриду, наш великолепный варвар, скрывать свое происхождение и не пытался. И так, провожаемые жадным шепотом и осуждающими, торжествующими взглядами, мы достигли моего дома.

Мы поднялись по ступеням портика, и я остановился: мысль о матери полностью овладела мной.

Мать! Как долго я о ней не думал!

Я постучал, коротко и резко. И приготовился к тому, что сейчас взгляну в глаза Эльпиде. Какая это будет встреча! Каждая наша встреча приносила нам столько нового!

Дверь распахнулась: и на пороге появился тот, кто заменил моей матери меня.

Я настолько не ожидал увидеть Артемида, что чуть не отшатнулся и не сверзился со ступенек. У рыжего супруга моей сестры на лице застыла приветственная улыбка, очевидно, приготовленная для хорошего знакомого. Однако он пришел в себя раньше меня и воскликнул, протягивая руку с неподдельным радушием светского человека:

- Хайре! Ты вернулся, Питфей… и не один!

“Какой любезный хозяин”, - подумал я.

Но я, конечно, сдержался. Я дружески улыбнулся Артемиду и, переступив порог, пожал ему руку.

- Привет тебе, Артемид. Да, я приехал в гости с моей женой. Но это ненадолго, будь покоен.

На его лице появилось выражение облегчения, которое тут же сменилось стыдом. Признаюсь, я испытал некоторое злорадство, видя, как он покраснел. А когда муж моей сестры разглядел Поликсену, то был потрясен еще больше, чем я ожидал.

- Хайре, госпожа, - сказал он: и поклонился. Конечно, приветствовать в своем доме чужую жену, да еще такую, - для эллина исключительное событие!

Поликсена гордо кивнула в ответ родственнику. А когда за ее спиной появился огромный вавилонский евнух, Артемид не выдержал и бежал, крикнув, что сейчас позовет мою мать.

Эльпида предстала мне снова такой, какой я ее запомнил, - в темном хитоне и пеплосе, с высоко зачесанными волосами; правда, в ушах покачивались серебряные серьги-кольца, подчеркивавшие высокую шею. Она находила разные способы обыграть свой строгий вдовий наряд.

- Питфей! - изумленно воскликнула мать.

На несколько мгновений мы застыли, разглядывая друг друга. Потом мать шагнула вперед и обняла меня. Но мы оба ощущали неловкость от этой долгожданной встречи: все безвозвратно изменилось.

Когда матушка отстранилась от меня, она взглянула на мою жену - теперь уже гораздо более пристально. Поликсена наконец выступила из моей тени и низко поклонилась свекрови.

Когда она распрямилась, глаза их встретились. На мгновение во взглядах обеих женщин, любивших меня, сверкнула дикая ревность, даже ненависть. Но потом матушка улыбнулась невестке.

- Здоровья тебе и радости, дитя, - сказала она. Простерла руку, и Поликсена смиренно приблизилась: мать набросила на ее черноволосую голову край своего пеплоса, этим древним жестом беря ее под покровительство. Потом Эльпида снова улыбнулась, теперь уже всем нам.

- Проходите в дом, вы устали. А ты жди здесь, - велела она нашему слуге. - Тебе покажут, куда идти и куда отнести вещи.

И тут я увидел мою младшую сестру. И понял, почему она не бросилась нам навстречу.

Гармония была беременна - я догадался об этом по тому жесту, которым она прижимала руку к животу. И личико ее выражало почти враждебность… как будто любой, кто бы ни явился к ней в дом, мог нести угрозу ее неродившемуся ребенку. Потом Гармония застенчиво шагнула вперед и поздоровалась.