Сын игромана

При этих словах они посторонились, и Тимка прошел вперед. Перед ним теперь расстилалось поле, немножко похожее на то, по которому он гулял летом в деревне у бабули. Серебрящаяся под ветром трава, серые валуны, иногда попадалась стоящая особняком березка. Тимке нравилось это поле, но он не забывал, что находится в особом мире, внутри компьютера. Тут надо быть настороже.

* * *

На поле в деревне иногда забредали лоси. Вот и сейчас Тимка увидел впереди крупного сохатого с крутыми рогами. Но рога вдруг исчезли, что-то во всей громоздкой фигуре неуловимо изменилось, и на спине прежнего лося выросло два горба. Теперь это был тот самый верблюд, на котором Славка катался в Египте; а вокруг расстилалось желтое море песка и сверху палило неумолимое африканское солнце.

Верблюд склонял к Тимке морду, перекошенную осмысленной доброжелательной гримасой – улыбался, что ли? – потом стал опускаться, подламывая в коленях передние ноги. Он предлагает Тимке взобраться ему на спину! Наверное, там, между двух кожаных горбов, поднятых высоко над землей, чувствуешь себя, как в люльке, уютно и защищено… Славка рассказывал, что походка верблюда укачивает, словно ты снова маленький и тебя носят перед сном на руках.

Тимке вдруг страшно захотелось сию же минуту испытать это ощущение. Он устал быть взрослым. Как это говорит бабуля: взрослость начинается с первой жизненной напасти. А ему уже надоели напасти и необходимость делать усилия, чтобы их преодолевать. Хорошо вновь оказаться маленьким, хотя бы на время: никакой ответственности ни за себя, ни тем более за близких людей!..

Тимке вспомнилось, как его, совсем еще карапуза, папа носил перед сном на руках. В такие блаженные минуты он ничего не боялся, а все испытанные за день горести уходили далеко-далеко…

Верблюд ждал, его шерстяная коричневая морда продолжала кривиться странной улыбкой, призванной выразить расположение. Однако она не имела ничего общего с детскими воспоминаниями Тимки, ведь сейчас качать его собирался не папа, не мама и не бабуля. Этот верблюд не был частью его детства. Как только Тимка об этом подумал, ему пришлось быстро отскочить в сторону: мимо пронесся желтый вонючий сгусток верблюжьей слюны, изначально направленный в него. Верблюд плевался, ему не нравилось, что этот парень не хочет без размышлений залезть в ложбинку меж двух его горбов. Тем и закончилась их не успевшая начаться дружба.

Тимка подумал, что едва не попал в крупную передрягу: кто его знает, куда бы этот верблюд завез, стоило влезть на его удобно подставленную спину. Пожалуй, не к цели, а наоборот – не зря его морда так ехидно кривилась. Если цель очень важная, решил Тимка, лучше идти к ней своими ногами. Так надежней.

* * *

А верблюд уже снова стал лосем, только каким-то низким и приземистым, с еще более широкой грудью и более ветвистыми рогами. Вокруг него вместо исчезнувшего желтого песка блестели льды и снега, а над головой светилось полярное сияние. Теперь это был северный олень, а возле него стояла Герда в красной плюшевой шубке, отороченной белым мехом, и такой же шапочке. Под меховой полоской розовело нежное девчоночье личико, разгоревшееся на холоде. Тимка стоял, смутившись, и только смотрел на нее во все глаза.

– Эй! – окликнула Герда. – Иди сюда! Не бойся, я не призрак! Я настоящая, со сказочного сайта. Или ты не узнал меня?

– Конечно, узнал. Ты Герда из «Снежной королевы».

Тимка едва дышал от восторга и от волнения. Он столько думал об этой необыкновенной девочке, но никогда не предполагал, что увидит ее по-настоящему. А она непринужденно болтала:

– Я уже нашла Кая, давай теперь вместе искать твоего папу?

– Давай! – обрадовался Тимка. – Я вспоминал тебя, когда решил обойти полсвета! А вдвоем мы можем обойти и весь свет!

– Зачем? – Герда рассмеялась, словно рядом зазвенело с десяток ледяных колокольчиков. – Теперь не надо ходить по свету, на земле не должно быть больше странников. Теперь весь свет – здесь! – она обвела вокруг себя малиновой рукавичкой.

Почему она в рукавичках, подумал Тимка, ведь их отняла у нее маленькая разбойница? И почему, посмотрел он вниз, на ней меховые сапожки, тогда как она должна быть босиком? Шубка, шапочка, сапоги – разве все это не осталось у старухи-финки?

– Пойдем, – Герда потянула Тимку за рукав. – О чем ты все думаешь? Теперь это устарело, за нас думает электронный разум! Во владениях которого мы с тобой находимся!

На кого-то она была похожа… Может, на Лизу Карлову, когда та рвалась отвечать раньше всех в классе. Но теперь самому Тимке хотелось, чтобы она ответила ему на один очень важный вопрос. Он только не мог дождаться, когда она сделает паузу…

– Мы с тобой похожи, – болтала Герда. – У тебя бабушка и у меня бабушка. Я «милый невинный ребенок», и ты тоже. Мы оба не испугались искать тех, кого любим…

– Можно тебя спросить? – наконец прорвался Тимка.

– Конечно! Я отвечу на любой твой вопрос…