Сын игромана

Некоторое время прошло без происшествий. Дорога была однообразной и скучной, но Тимка уже знал цену здешним развлечениям, вроде болтливых девчонок, заводящих в полынью, или лосей, перекидывающихся в верблюдов и северных оленей. Вдруг впереди послышалось повизгивание и Тимка увидел Аркашку Меньшибратова, окруженного целой стаей собак всевозможной величины и окраски. Среди них были также и кошки, непонятным образом затесавшиеся в этот собачий круг. Все они тянули морды к Аркашке, привставали перед ним на задние лапы и, казалось, готовы были водить вокруг него хоровод.

Казалось, в этой компании было весело. От нее веяло искренним дружеским единеньем, но кто ее знает… Уже научившийся осторожности, Тимка не спешил к ней присоединиться. Он вслушивался в себя: похоже, на этот раз внутреннее чувство не предупреждало о подвохе.

– Мне с ними хорошо! – крикнул Аркашка, запыхавшийся от того, что должен был трепать всю обступившую его живность за уши, а с самыми настойчивыми шавками еще и протанцевать, кружа партнеров за передние лапы. – Я выбрал их вместо того, чтобы играть в здешние игры, потому что тут все ненастоящее! А они настоящие! Живые!

Действительно, шавки были настоящие. До Тимки долетал пряный запах шерсти, разогревшихся в движении собачьих тел. Никто не подбирал ни собак, ни кошек по цвету, размеру и породам, так что вокруг Аркашки хороводилась беспорядочная толпа. Тимка вздохнул с облегчением: в этой естественной сумятице он словно освежился после всех подлогов и каверз этого места.

– Живые! – вновь похвастался счастливый Аркашка. – Знаешь, Тимыч, животные – они ведь от слова «жизнь»!

– Ага, я помню…

Когда проходили основу слова, Людмила Викторовна объясняла значение корня как раз на этом примере…

– Тут все странное, Тимыч… – Аркашка искоса скользнул взглядом по простиравшимся вокруг, неведомо что таящим в себе пространствам. – Как будто такое, как на земле, но именно как будто… А с ними мне хорошо! Жизнь, животные – это здорово!..

И он обернулся к очередной жеманно прищурившейся дворняге, ожидавшей своей очереди с ним танцевать. Опасности и ловушки здешнего места не имели власти над Аркашкой, окруженным живыми и настоящими, безоглядно преданными ему меньшими братьями.

* * *

Помахав на прощание человеку и его друзьям, Тимка пошел дальше. Вскоре он увидел другого своего одноклассника: толстый Денис Коротков сидел на корточках в очерченном на земле тесном круге. Он едва помещался в нем и с тоской оглядывался по сторонам.

– Привет, – остановился возле него Тимка. – А что ты тут сидишь?

– Для безопасности, – вздохнул Денис. – Мне нельзя выйти за границы круга, иначе я попаду в беду. Сам знаешь, сколько здесь страшного…

– Так и будешь сидеть внутри круга? – удивился Тимка. – Да ведь это же с ума сойти можно!

– А что делать? Ведь у меня нет такой защиты, как на тебе…

Тимка хотел спросить, какая защита, но ему стало так жалко Дениса, осужденного на тесноту и неподвижность, что он не мог уже думать о себе. Захотелось поддержать товарища, сказать ему что-нибудь хорошее:

– Прости, Денек, что в школе мы над тобой смеялись. Ты оказался прав: жизнь полна опасностей. Просто ты узнал о них раньше нас, тебе твоя тетя рассказывала… А мы, глупые, жили без оглядки и только чудом не попадали в беду…

– Сидеть здесь словно в клетке – тоже беда, – не согласился Денис. – Надо так, как ты: и защищен, и ходишь куда захочешь. А моя бабушка не догадалась… Ни родители, ни тетя – никто!

– Как же я защищен? – наконец спросил Тимка.

Но Денис только рукой махнул и заерзал на корточках. Сколько он так будет сидеть – всю жизнь? Ведь опасности, от которых он прячется, никуда не исчезнут…

Тимке очень хотелось помочь приятелю, но он не представлял себе, что можно сделать. К тому же надо было идти дальше. Где-то здесь, даже страшно подумать, существа вроде леших или оживших манекенов держат в плену его настоящего папу!

* * *

Вдруг в однообразной картине дороги что-то изменилось. Тимка увидел стройного человека в необычной одежде: сквозь широкий вырез жилетки проглядывала вышитая русским узором рубаха, в поясе он был перетянут широкой синей лентой, а обут в неслышно ступающие сапоги. И вот этими сапогами незнакомец взад-вперед мерил небольшой участок дороги, озабоченно считая при этом: три… семь… десять… двенадцать… Его мягко очерченное лицо с небольшой русой бородкой покрылось от усердия мелким потом.

– Вы землемер? – спросил Тимка.

– Купец первой гильдии Иван Устроев, – тряхнув волосами, отвечал незнакомец. – Потомственный: и отец, и дед торговали. На мне вот только оборвалось…

– Почему же на вас оборвалось? – сочувственно переспросил Тимка. – Торговали бы себе дальше…

Купец Устроев пожал плечами:

– Как бы я мог?.. Революция началась! Вся власть советам, а чего нажил, отдай, стало быть, в казну…

– А вы не отдали?

– Да я еще прежде… еще до большевиков хотел хоромы свои на богоугодное дело отдать, – горячо заговорил он. – Сперва приют устроить решил, а как война началась, так гошпиталь… Чуть-чуть не успел, силой отняли…