Сыщик из Жанатурмыса

В хорошо известный всем нам Жанатурмыс также пришла эта мода заниматься восточными боевыми искусствами, и одним из первых кто попробовал на вкус ту самую силу технически выверенного и мощнейшего одновременно удара был Пашка Радченко. Взахлеб читая учебные пособия, напечатанные на дрянной бумаге и полученные за три рубля из рук перекупщиков на базаре в городе Фрунзе, он с утра до вечера крутил импровизированные нунчаки, хыкал и пыхтел, пытаясь воссоздать в живую нечеткие, наполовину стертые картинки в двадцатистраничной самопальной книжонке. Довольно быстро к нему начали прибиваться малолетние и не очень сторонники, испытывающие священный трепет перед «мастером», умеющим вдребезги разбивать арбуз палкой и отталкивать очередного ученика от себя силой мысли и ладони. Собирались почитатели восточных единоборств обычно возле дома Радченко, у турника, или заходили во двор, становясь в очередь и надеясь получить у мастера Пши, как все его называли, свою порцию драгоценных знаний в области японских, китайских и других видов искусств мутузить противника.

Особо выделялись на общем фоне молодых сопливых сельчан два брата. Жума и Марс Орысбаевы. Жадные до боевых знаний, они никогда не пропускали долгожданные тренировки и с удовольствием пыхтели, повторяя за учителем сложнейшие пируэты шаолиньской техники, будь то «Пьяный журавль», «Огнедышащий дракон», ну или «Залетевшая сорока». Тренировались ровно столько, сколько приказывал Пашка Радченко, не останавливаясь даже дома, несмотря на окрики родителей и школьные учебники, открытые на первых страницах. Если что-то не получалось, братья мчались к знакомому дому и звали старшего брата семьи Радченко, в надежде получить разъяснение по тому или этому упражнению. А они были действительно крайне сложные. Чтобы проработать один комплекс, состоящий, к примеру, из двадцати движений приходилось пыхтеть чуть ли не месяц. Как я писал выше, самопальные пособия слабо доносили до упражняющихся жанатурмысовцев истинное назначение того или иного поворота, приседания и наклона. Только действительно остро чувствующий всю эту архаику боец мог на лету подхватить мысль, заложенную в дурацкие картинки, еле-еле отражающие оригинал, с которого и были скопированы все эти так называемые учебные манускрипты.

Братья Орысбаевы упражнялись с завидной периодичностью, настойчивостью и похвальным прилежанием. Вскоре они начали чувствовать в себе, своих руках, ногах, но никак не в голове, ту самую силу, о которой я упомянул в самом начале рассказа.

И прозвали братьев Шустрыми сайгаками…

Глава 2

Председатель сельсовета, Есильбай Талкеевич Саргаскаев срочно собрал свой рабочий аппарат в связи со смутными событиями, охватившими все село.

— Уважаемые товарищи, хочу сообщить вам прескорбную новость — по всему селу начались кражи, и никто не знает, кто стоит за всеми этими бесчинставами.

— Кто же это, интересно, безобразит? — Восстановленный в должности за усердие и полное раскаянье, счетовод-учетчик Нарын Толпаевич возмущенно покрутил усами, выказывая недоумение, больше похожее на недовольство тем, что его оторвали от кучи накладных, учетных листков и счетов.

— Кто, кто. Известно — мальчишки наши. — Сельский агроном, Нагашпек Кубатович Сойкин расправил грязными пальцами нелепо торчащий на груди неглаженный галстук в желтую клетку и смахнул с синюшного намертво выбритого подбородка крошки недавнего обильного завтрака.

— Во-первых, нужно досконально во всем разобраться. — Председатель поерзал в кресле, концентрируясь для обстоятельного выражения своей мысли. — Прошу донести до всех нижестоящих чинов и специалистов, чтобы были бдительными и при малейшем подозрении сообщали местному участковому Касыму или куда следует. Также попрошу заведующего гаражом, начальника птичьего двора и начальника зерносклада довести до сторожей информацию об усилении бдительности в ночное время. Добавить людей в караул мы не можем по причине отсутствия оных, но выдать для храбрости сто грамм — это пожалуйста.

— Здравая мысль, — пробормотал сонным голосом завгар Батыр Ерипеевич. Он почти всю ночь возился со сломанным трактором, и теперь никак не мог прийти в себя. Его подчиненные не смогли выявить причину поломки трамблера, а больше этим заниматься в маленьком Жанатурмысе было некому.

— Здравая и своевременная. — Краснощекий, полный, цветущий, словно алый мак в предгорьях Алатау, начальник птичьего двора Алыкул Осмонович Чириков всегда был не прочь поддержать коллегу и во время утренней пленарки, и вечером, за ужином, после напряженного трудового дня.

— Я смотрю, начальника автомойки Акифа Тураловича сегодня нет?

— К нему троюродный брат из Георгиевки приехал. Всей семьей празднуют.

Всезнающий Алыкул Чириков широко улыбнулся, видимо знал что-то такое, что было недоступно остальным членам сельсовета.

— Ну, хорошо. А Яман Касымович укатил в отпуск. Ладно. — Председатель включил настольный вентилятор с огромными лопастями, дав понять, что планерка закончена.