Сыщики с Нанкин-роуд

– С этим они справятся, – постарался подбодрить его Вэй Лун. – Тебе самому это известно гораздо лучше, чем кому бы то ни было.

– Именно это я им и сказал. Привел в качестве примера себя, говорил о том, что чувствовал сам, проходя через нечто подобное, – ответил Хуберт. – Хотя нельзя не признать, что мой случай все же другой. Я зашел дальше. Не ограничился тем, чтобы выдать кому-то не тот ключ или вонзить нож в уже мертвое тело. Я же тогда на самом деле убил человека, убил хладнокровно. Своими глазами видел, как из него уходила жизнь…

– Ты сделал ровно то, что должен был тогда сделать, – мягко прервал его Вэй Лун. – Ты защищал свою семью – того, кто еще оставался в живых, – и мстил за погибших.

Хуберт кивнул. Этот их разговор повторялся уже не раз. Время от времени Хуберту нужно было об этом поговорить. И Вэй Лун опасался, что теперь и Шаожань с Джонатаном тоже будут испытывать потребность в том, чтобы с некоторой периодичностью обсуждать случившееся прошлой ночью.

– Самое главное, что оба они живы и здоровы, – заметил Хуберт. – Я оставил их в комнате Джонатана – пусть отдохнут. – Имя брата в устах Хуберта, когда он говорил по-чешски, звучало иначе: согласные становились тверже, ударение акцентировалось сильнее, словно, несмотря на все прошедшие годы, он не совсем позабыл о том настоящем, данном брату при рождении имени. – С ними и Эмма Дойл. Думаю, Шаожаня особенно тревожило, чтó эта девочка о нем подумает, когда узнает о его поступке, но, судя по всему, в этом отношении все тоже в полном порядке.

– Он влюбился в нее, – отозвался Вэй Лун, весело пожимая плечами. – Не нужно быть сыщиком, чтобы это понять.

Хуберт едва заметно улыбнулся. Кошка Вэй Луна подошла к молодому человеку и стала тереться о его ноги.

– Полагаю, ты прав.

– А тело вы в винный погреб спустили?

Хуберт кивнул. Если его и удивило, что Вэй Лун самостоятельно, безо всяких подсказок, пришел к этому выводу, то он ничем не выдал своего изумления. Потому, наверное, что Хуберт слишком долго уже жил рядом с ним.

– Это хорошо.

– Но остаться там навсегда оно не сможет.

– Разумеется, – согласился Вэй Лун. – Но это я беру на себя. Тебе же придется помочь мне принарядиться и привести себя в порядок перед визитом. И еще я хочу тебя попросить немножечко здесь прибраться и, пожалуй, купить мне на рынке печенья с семенами лотоса. Я сегодня жду гостей около полудня.

Хуберт, заинтригованный, выгнул бровь.

– Гостей? И кто это?

– Очаровательную миссис Эвелин Спенсер и еще более очаровательного мистера Клода Ожье, хотя, должен признать, они о своем визите пока что не знают. Как ты полагаешь, французы любят семена лотоса? Те немногие, с которыми мне приходилось встречаться, отличались весьма своеобразным вкусом.

Хуберт опять улыбнулся. «Это любопытно», – подумал Вэй Лун. Для Хуберта более естественным было бы сейчас чувствовать упадок сил после такой ночи, наполненной напряженными моментами и запредельной силы эмоциями. Он же казался более спокойным и юным, чем был в совсем недавнем прошлом.

«Только правда делает нас свободными», – сказал один человек Вэй Луну когда-то давно в городе Бат. Все свидетельствовало о том, что этой ночью Хуберт нашел свою свободу. Быть может, влюбился не только Шаожань.

– Все будет хорошо, – пообещал он Хуберту. – Сегодня все закончится.

О том, что случилось в Карловых Варах

Часть седьмая

Все считали, что убить семью Елинек приказал Бизоньози, что это его месть за донос Виктора, однако Вэй Лун был убежден, что это не так. На самом деле виновником гибели семьи Елинек и пожара на фабрике «Гран-Панталеоне» стал Себастьян Моран, недовольный тем, что Джеймс Мориарти проявил абсурдную слабость, столь для него нехарактерную, дав Хуберту возможность уйти и оставив тем самым позади себя ниточку, будущую зацепку, в им же разработанном плане взять под контроль всю организованную преступность Европы.

Не соответствовало действительности и то, что родители Хуберта погибли в огне: до начала пожара обоих застрелил Себастьян Моран. В живых он оставил только Джонатана, плакавшего от страха в углу. Наверное, подумал, что на трехлетнего малыша не стоит тратить патроны – его дело в любом случае довершит огонь. Вэй Лун видел, как разочарованный Моран выбегает из охваченного огнем дома с пистолетом в руке. Как только он скрылся из виду, Вэй Лун вошел в дом, хромая и дыша сквозь мокрый носовой платок, и вывел оттуда малыша. А чуть позже ему пришлось собрать все свои силы, чтобы не дать Хуберту (который как нельзя более вовремя вернулся из Праги, чтобы лицом к лицу встретиться с худшим своим кошмаром) броситься в огонь, пришлось терпеть его удары, противостоять его ярости, шептать ему снова и снова: «Ты там не сможешь уже никому и ничем помочь, нам нужно уходить отсюда, и как можно скорее, пока нас не увидели», – и силком утащить его оттуда, в то время как малыш, не переставая, плакал и звал маму.