Табакерка императора

— Всю ту ночь ветра не было, — вмешалась Дженис. — Мы говорили об этом, когда возвращались из театра.

— Да, знаю…

— Тогда, дорогая… — начала Хелена.

— Я тоже об этом думала. Потом мне пришло в голову, что кто-то мог… ну, нарочно захлопнуть дверь.

— Ого! — воскликнул месье Горон. — Кто же?

— Иветт — моя горничная. — Ева стиснула кулаки. — Почему она меня так ненавидит?

Брови месье Горона полезли еще выше.

— Насколько я понимаю, мадам, вы обвиняете Иветт Латур в том, что она намеренно захлопнула дверь изнутри?

— Не знаю, что и думать. Я пытаюсь понять, что могло произойти.

— Мы тоже, мадам. Продолжайте ваше интересное повествование. Вы находились в заднем саду…

— Разве вы не понимаете? Дверь была заперта. Я не могла войти.

— Не могли войти? Но ведь достаточно было всего лишь постучать или позвонить в дверь, не так ли?

— Это бы разбудило прислугу, а я боялась будить Иветт…

— Которая, по-видимому, проснулась сама и по какой-то причине захлопнула перед вами дверь. Умоляю вас не волноваться, — с сочувствием в голосе добавил месье Горон. — Я не стараюсь поймать вас в ловушку. Я всего лишь пытаюсь установить правду.

— Но это и есть правда!

— От начала до конца?

— Я вспомнила, что у меня в кармане пижамы ключ от парадной двери, обогнула дом и вошла. Не помню, где я потеряла пояс — я заметила, что он пропал, когда… ну, умывалась. Полагаю, вы нашли его?

— Да, мадам. Прошу прощения, но есть одна маленькая деталь, которую не объясняет ваш рассказ. Я имею в виду осколок агата, найденный застрявшим в кружеве пеньюара мадам.

— Об этом я ничего не знаю. Пожалуйста, поверьте мне. — Ева прижала ладони к глазам и снова их опустила. Страстная искренность в ее голосе не могла не впечатлить слушателей. — Я впервые об этом слышу. Практически могу поклясться, что осколка не было там, когда я вернулась в дом. Понимаете, я сняла пеньюар, чтобы замыть следы крови. Очевидно, кто-то позже подложил осколок туда.

— Подложил туда, — повторил месье Горон. Это прозвучало скорее как заявление, чем как вопрос.

Ева засмеялась, переводя взгляд с одного лица на другое.

— Но вы ведь не можете считать меня убийцей!

— Откровенно говоря, мадам, эта фантастическая идея была высказана.

— Я могу доказать правдивость каждого моего слова!

— Как, мадам? — осведомился префект и начал барабанить холеными пальцами по столику возле его стула.

Ева повернулась к остальным:

— Простите. Я не говорила об этом раньше, так как не хотела рассказывать вам, что Нед был в моей комнате.

— Вполне понятно, — бесстрастным тоном заметила Дженис.

— Но все это так нелепо… — Ева развела руками, — что я даже не нахожу слов. Это все равно как если бы вас разбудили среди ночи и обвинили в убийстве человека, которого вы никогда не видели. Я бы напугалась до смерти, если бы не знала, что могу доказать правдивость моих слов.

— Должен повторить свой вопрос, мадам, — сказал месье Горон. — Как это можно доказать?

— Разумеется, с помощью Неда Этвуда.

— Ах вот как.

Приподняв лацкан пиджака, префект понюхал белую розу в петлице. Он смотрел в пол, сдвинув брови.

— Скажите, мадам, вы всю неделю обдумывали эту историю?

— Я ничего не обдумывала. Обо всем этом я впервые услышала сегодня. Я говорю правду.

Месье Горон оглядел присутствующих.

— Возможно, мадам виделась с месье Этвудом в течение этой недели?

— Разумеется, нет.

— Ты все еще влюблена в него, Ева? — тихо спросила Дженис.

— Конечно нет, дорогая, — успокаивающе промолвила Хелена.

— Благодарю вас. — Ева посмотрела на Тоби. — Должна ли я говорить тебе это? Я ненавижу Неда. Никого в жизни я так не презирала. Больше я никогда не хочу его видеть.

— Думаю, мадам едва ли сможет увидеть его снова, — негромко заметил месье Горон.

Все повернулись к нему. Префект, возобновивший было изучение пола, снова поднял глаза.

— Несомненно, мадам знает, что месье Этвуд не в состоянии подтвердить ее историю, даже если бы пожелал это сделать? — Его голос стал резким. — Мадам известно, что месье Этвуд лежит в отеле «Донжон», страдая от сотрясения мозга?

Вероятно, прошло десять секунд, прежде чем Ева поднялась с глубокого кресла, уставясь на префекта. Дермот впервые заметил, что на ней серая шелковая блузка и черная юбка, контрастирующие с бело-розовой кожей и широко расставленными серыми глазами. Ему казалось, что он читает каждую мысль в ее голове, и теперь он почувствовал новую эмоцию.

Он догадывался, что до сих пор эти обвинения были для нее всего лишь нелепой скверной шуткой. Но сейчас она увидела их в ином свете и понимала, куда это может привести. Ева ощущала смертельную опасность, исходящую от каждого вежливого слова и жеста префекта.

— Сотрясения… — начала она.

Месье Горон кивнул.

— Неделю назад, в половине второго ночи, — продолжал он, — месье Этвуд вошел в вестибюль «Донжона». Поднимаясь на лифте в свой номер, он потерял сознание.

Ева прижала пальцы к вискам.

— Это произошло после того, как он расстался со мной. Было темно, я ничего не видела. Должно быть, он ударился головой, когда… — После паузы она добавила: — Бедный Нед!