Табия тридцать два

– Да, Саша Броткин не обманывал вас, рассказывая о табии тридцать два. Но он, как видите, многого не знал (и даже не догадывался о масштабах проблемы). А мы знали. Когда в 2042 году Владимир Крамник опубликовал статью, в которой говорилось о якобы найденном им (на основании Берлинской стены) ничейном алгоритме и давался прогноз, что «ничейная смерть» шахмат наступит примерно через полвека, мы принялись очень внимательно отслеживать все новости по этой теме. И, пока я укреплял «новейшую шахматную культуру» внутри страны, Иван Галиевич Абзалов раз в полгода ездил за границу: просматривал последние публикации, общался с ведущими шахматистами мира, посещал офисы Google DeepMind и OpenAI. Увы, изменить мы ничего не могли и только бессильно наблюдали за надвигающейся угрозой. Предложенный Крамником путь оказался очень плодотворным; за поиски ничейного алгоритма взялось множество математиков и программистов. Россияне, фактически лишенные компьютеров, могли бы спокойно играть в шахматы еще тысячу лет, но на Западе для расчета табии тридцать два с каждым годом привлекались все новые и новые вычислительные мощности. И шахматы не устояли. Но что за печальная ирония истории. Пессимист Крамник, как выяснилось, был великим оптимистом – ведь он прогнозировал полное решение традиционных шахмат к 2092 году. На самом деле «ничейная смерть» шахмат случилась гораздо раньше, в 2058 году.

Кирилл не поверил собственным ушам.

– В 2058 году?!

– Да. Сначала ее реальность доказали эмпирически – в какой-то момент все партии, играемые продвинутыми нейросетями, стали заканчиваться вничью. А потом, года через три, группа ученых из Уорикского университета опубликовала алгоритм, гарантирующий достижение ничейного результата. Огромная работа, почти на тысячу страниц.

Информация, сообщенная ДАУ, не просто меняла позицию —

она опрокидывала доску

(и фигуры летели на пол).

– То есть… шахматы уже мертвы? Мертвы более двадцати лет?

– Мертвее мертвого. Поначалу оставалась надежда, что найденным алгоритмом не смогут пользоваться – настолько он казался сложным и громоздким. К сожалению, интерес со стороны шахматистов был слишком велик: миллионы игроков по всей планете бросились исследовать уорикский алгоритм – и довольно быстро разработали набор мнемонических правил, позволяющих существенно облегчить запоминание. После этого практически любой человек, потратив примерно полгода на заучивание, мог бы сделать ничью с кем угодно. И буквально за пять лет шахматы умерли по-настоящему. В них перестали играть. А зачем, если и результат, и способ его достижения всем известны? Не играют же люди в крестики-нолики. Неизбежное наконец случилось. Где-то в середине XX века знаменитый советский математик Александр Кронрод назвал шахматы «дрозофилой искусственного интеллекта». В середине XXI века искусственный интеллект убил эту дрозофилу.

Какое-то странное оцепенение охватило Кирилла. Он слушал Д. А. У. и механически перебирал ворох статей, подборку материалов о «ничейной смерти» шахмат. Зловещая дата «2058», зловещая фраза chess is finally solved[70], зловещий вывод chess games will only end in draws due to Tabiya 32[71] в изобилии попадались на множестве страниц.

Каисса, да разве такое может быть?

……

«искусственный интеллект убил эту дрозофилу»

……

Вот так вы и угодили, Кирилл, с похорон Броткина – на похороны шахмат. Истина эта не вмещается в голове, в сердце, в душе; хочется как-то избыть, выкричать ее.

Хочется задавать новые, злые вопросы Уляшову.

Тем более что вопросов много.

– Дмитрий Александрович, но почему тогда… Почему жизнь продолжается как ни в чем ни бывало? Как будто ничего не произошло? Почему вы закрываете глаза?

– А что я, по-вашему, должен сделать? Рассказать всем о «ничейной смерти»?

– Конечно!

– Зачем?

– Нельзя утаивать от людей истину. Они имеют право знать.