Табу

Выбравшись на объездную, он облегченно выдохнул, когда понял, что мы встали в пробку. Тишина в салоне тяготила, но мне было все равно. Пытаясь отвлечься, рассматривала водителей соседних машин.

– Мне нужно уехать, Оксан.

– Мне написать тебе записку, что ли? Чего это ты вздумал отпрашиваться?

– Я не отпрашиваюсь, – Лазарь прикурил и открыл окно. – Ставлю тебя в известность.

– Мне все равно.

– А мне нет. Хочу, чтобы ты сидела дома и не высовывалась, пока не вернусь, а потом мы решим, что делать дальше.

– Мы? – это слово застряло у меня в горле комом. – Какие, мать твою, МЫ? Есть ты, а есть я. И никаких МЫ не было, и не будет. Ты перегрелся, что ли?

Впервые повернула голову, чтобы посмотреть ему в глаза. И вздрогнула от ярких полос царапин, рассекающих его лицо. Отпущенная щетина не справлялась с маскировкой, просвечивая следы моего гнева. Но Лазарь был абсолютно спокоен, он курил, пуская аккуратные кольца дыма к потолку.

– Выговорилась?

– Нет!

– Продолжай, – он взмахнул рукой, отчего пепел упал прямо на лакированную панель, но ему, кажется, было все равно.

– Лазарь, тебя Моисей ко мне приставил? Или дядя Миша? А вот интересно, он сядет в тюрьму? Его «закроют» за то, что он убил моего отца?

– Так и думал, – одним щелчком он отправил окурок в окно и резко повернулся. Его глаза больше не лучились спокойствием. Он сверкал злым взглядом, жадно осматривая мое лицо. – Не лезь туда, Кошка. Это не женская территория, там и без тебя разберутся. А тебя я чтобы не видел рядом с ними, поняла?

Сережа схватил мою ладонь и сжал с такой силой, что мои пальцы хрустнули.

– Никогда не лезь в игру, правила которой не знаешь. Никогда, Оксана!

– А ты знаешь?

– Я знаю… Знаю то, что пример отца должен был научить тебя хоть чему-то, – вдруг заорал Лазарь. Его правая рука легла мне на затылок, притягивая к себе, пока наши лбы не столкнулись. – Это не твоя игра. И тебе это не нужно.

– А что мне нужно? – наши взгляды были прикованы друг к другу. Напряжение чувствовалось во всем: движения, медленная реакция зрачков, чуть раздувавшиеся крылья носа.

– Я не смогу помочь тебе, если ты сунешься в это дерьмо, пока меня не будет рядом, – сзади послышались возмущенные звуки клаксонов, нервные водители открывали окна, пытаясь разбудить заснувшего Лазаря.

– Ангел-хранитель, бл***… – вырвалась из его хватки и отвернулась к окну.

* * *

– Я уж думала, ты не приедешь… – Нина открыла дверь отцовской квартиры, помявшись мгновение, чтобы убедиться, что я одна.

– С чего ты так решила? – пришлось оттолкнуть уже плохо стоящую от выпитого женщину в черном, чтобы пройти.

– Может, потому, что ты уехала с каким-то мужиком?

– Почему  с каким-то? – рассмеялся Васька, помогая мне снять дубленку. Он как-то нервно смял ее, пытаясь уместить на полке для шапок, а потом все же открыл шкаф, чтобы повесить. – Лазарев Сергей, насколько мне известно. Правая рука Моисея, но теперь уже и не знаю. Появился на горизонте новый кандидат на это «тепленькое» местечко, да еще и спит с его дочерью, ну, не быть же ему вечным охранником её хорошенького тела.

– Как ты осведомлен, – прямиком направилась в кухню, где должно было быть спиртное. С чего-то же развезло Нину? – Мне раньше казалось, что ты далек от этого мира. Даже призираешь всех их.

– А как осведомленность, с кем уезжает моя сестра с похорон собственного отца, мешает ненавидеть эту жизнь, переполненную дерьмом?

– Действительно, – я пожала плечами и отхлебнула коньяк прямо из бутылки.

– Так всегда делал отец, когда не видел стакан, – прошипела Нина и с силой толкнула дверку кухонного буфета, где стояла посуда, петли не выдержали и, жалостно скрипнув, позволили тяжелой дверке рухнуть на пол. Но, как ни странно, никто не вздрогнул от резкого шума. Мы продолжали смотреть друг на друга, будто виделись впервые.

– Благодарю, – наполнив бокал, протиснулась между родственничками и пошла бродить по квартире. Стены, когда-то увешанные фотографиями счастливой супружеской пары, сиротливо бледнели светлой штукатуркой. – Из сердца прочь?

– Что ты говоришь? Душа болит смотреть на него… – Нина вспыхнула румянцем и села на диван, красиво подогнув ноги. Эта женщина, завоевавшая сердце отца, была всегда как с картинки самого модного журнала. Даже утром ее сексуальная небрежность вызывала уважение. Только она даже в скорби могла выглядеть, как порочная стерва. – Нам надо поговорить. Что будем делать дальше?

– Будем работать, – подойдя к окну, выглянула на парковку у подъезда. Его машина до сих пор стояла, а ее хозяин гулял по детской площадке, разговаривая с кем-то по телефону, довольно эмоционально размахивая руками. – Все будет хорошо.

– Работать? – Нина подскочила и тут же шлепнулась обратно. – Я не для того выходила замуж!

– Да? – обернулась только для того, чтобы подтвердить свою догадку. От соблазнительной утонченности в ее движениях не осталось и следа. Тонкие пальцы, сжимающие хрупкую ножку бокала, побелели, а лицо было искажено гримасой отвращения. – А что ты предлагаешь?