Таганский Гамлет. Реконструкция легенды

С разведки этой я еще пред сном

К вам загляну.

Король

Благодарю вас, друг мой.

Полоний уходит. Король провожает Полония и остается один. Он готовится ко сну, в халате, измученный, в полном отчаянии пытается молиться перед могилой.

Удушлив смрад злодейства моего,

На мне печать древнейшего проклятья:

Убийство брата.

(Кается перед людьми)

Жаждою горю,

Всем сердцем рвусь, но не могу молиться.

Помилованья нет такой вине.

(К зрителю)

Как человек с колеблющейся целью,

Не знаю, что начать, и ничего

Не делаю.

Король молится. Он, как государь, не знает, что делать. Мечется.

Гамлет, как тень, приближается с занавесом к Королю.[88]

Гамлет

Он молится. Какой удобный миг!

Удобный момент: один, стражи нет, Король в халате, не у матери, ночь, тишина — вот и момент, можно спокойно убить.

Удар меча — и он взовьется к небу,

И вот отмщенье. Так ли? Разберем.

Гамлет отступает назад, начинает разбирать:

Меня отца лишает этот проходимец,

А я за то его убийцу шлю

В небесный рай.

Да это ведь награда, а не мщенье.

Толстой говорил: «Покои Короля охраняются, какой тут Гамлет? И что он не слышал, что тот пришел? Пока он говорит монолог, этот валяется в молитве». То есть с точки зрения реалистической правды к Шекспиру невозможно подойти.

Король

Когда бы кровью брата

Был весь покрыт я, разве и тогда

Омыть не в силах небо эти руки?

Ведь Бог для того и существует, чтоб я не упал окончательно, чтоб он меня вызволил из глубины паденья, чтоб я мог встать.

Что делала бы благость без злодейства?

Кого б тогда прощало милосердье?

Мы молимся, чтоб Бог нам не дал пасть

Иль вызволил из глубины паденья.

Ему кажется, что он стал искренне молиться, что у него пошли какие-то мысли, что вроде вот-вот он приближается к настоящему. Тут очень важна конкретная попытка заставить себя молиться. Он хочет найти слова молитвы, но он вдруг все забыл — ни «Богородицы» нет в голове, ни «Отче наш…» Слов нет больше. Он забыл все молитвы. Отсюда его отчаянье. И в результате — полное опустошение. И тогда появляется жестокость — уничтожить Гамлета. То есть он встает на путь злодейства дальше.

Отчаиваться рано. Выше взор!

Я пал, чтоб встать.

Гамлет снова идет к Королю.

Отец погиб с раздутым животом,

Весь вспучившись, как май, от грешных соков!

Гамлет отступает. Он боится, что он предвзят и боится грех взять. Его отец умер не как христианин, без покаянья.

Да месть ли это, если негодяй

Испустит дух, когда он чист от скверны

И весь готов к далекому пути?

Когда он хочет убить короля, то еще раз появляется Призрак — только для него — и тогда он говорит: «Назад», — то есть отец заставляет его переменить поведение. Занавес по диагонали поворачивается вправо. Призрак ходит за занавесом и управляет им. Гамлет никак не может понять — это знак Бога или это дьявол.

Король

Какими же словами молиться тут?

«Прости убийство мне»?

Нет, так нельзя. Я не вернул добычи.

При мне все то, зачем я убивал:

Моя корона, край и королева.

Он очень честно признается, что «я должен отдать мой трон, корону, королеву, тогда я могу еще думать о прощении».

За что прощать того, кто тверд в грехе?

Там, наверху, ведь в подлинности голой

Лежат деянья наши без прикрас,

И мы должны на очной ставке с прошлым

Держать ответ. Так что же? Как мне быть?

Покаяться? Раскаянье всесильно.

Занавес сбивает короля, тот падает на колени.

Здесь очень важна конкретная попытка заставить себя молиться.

Но что, когда и каяться нельзя?

От покаяния сердце рвется. Ведь покаяние — это когда он свои грехи вспоминает и может сойти с ума. И тут кусок отчаянья:

Мучение! О, грудь, чернее смерти!

О лужа, где барахтаясь, душа

Все глубже вязнет! Ангелы, на помощь!

Король сознает свое бессилие. Это единственное место в роли, где он предельно слаб и физически обессилен. Самое интересное, что происходит в этой черной душе злодея. Значит, он тоже не может спать. Например, отпетый злодей и бандит Сталин, который пролил море крови, за ночь менял шесть комнат, в шести местах ночевал — он не мог спать. Он просыпался, и его преследовали всякие кошмары. Он собирал одеяла, подушки, шел в другую комнату. Засыпал. Потом опять… В этом драматургия.

Скорей колени гнитесь! Сердца, сталь,

Стань, как хрящи новорожденных, мягкой!

Все поправимо.

Отходит в глубину сцены и становится на колени. Это кусок покаяния, кусок отчаянья, но отчаянье кончается: все поправимо. Значит, он настроился на молитву. И Гамлет дает ему отсрочку.

Гамлет

Назад, мой меч, до боле страшной встречи!

Когда он будет в гневе или пьян,

В объятьях сна или нечистой неги,

В пылу азарта, с бранью на устах,

Руби его, чтоб он свалился в ад,

Ногами вверх, весь черный от пороков.

Гамлета удерживает от убийства Новый Завет. По христианскому закону, это не наказание… Он посылает его на небо когда он в раскаянии, молится, и поэтому он жертва и будет спасен. Зачем же Гамлету это?

Но мать меня звала.

А это уж совсем черная ирония, страшная:

Еще поцарствуй.

Отсрочка эта лишь, а не лекарство.

Гамлет уходит. Гаснет свет в левой передней решетке на полу.

Весь монолог Гамлета Король молится. И неожиданно он поднялся и говорит, ничего не вышло:

Король