Таганский Гамлет. Реконструкция легенды

Надо, чтоб не было выспренно, но чтоб было достаточно значительно. И мне кажется, что пока в первой части у Офелии этого нет. Понимаете, ведь тут один выпадает персонаж и сразу все обытовляется. Тот луч света, который вы должны поймать, и та световая энергия, которая в вас аккумулирована, должна быть. Здесь ее нет. Я недавно видел вас по телевизору в «Ленинградском проспекте», в современном фильме. Вы прекрасно играли, я думаю: как замечательно. А тут что-то другое нужно, понимаете, не хватает поэтической струны, накала, у вас немножко другой стиль. Потом, контраст ведь должен быть со второй половиной роли, а у вас не происходит слома. Чуть-чуть вы не дотянули, и сразу перекос всей первой половины. Ваша пробежка с отцом очень непластично сделана, когда со спектакля бегут, как Демидова вокруг занавеса. Это все-таки музыкальные вещи, трагический стиль, а вы бежите немножко по-мещански, это очень некрасиво, и сразу и голоса не слышно. Невнятно, плохо говорите в первой половине, а вы несете всё в первой половине, на вас весь груз лежит, понимаете? Вы здесь самое светлое пятно, и вся музыка, весь Шекспир в этом. Чем они все играют грубей, тем вы обязаны тянуть на себя больше поэзии. Это очень трудно, но выхода у вас нет, и вам надо подтянуться.

И так же Гильденстерн и Розенкранц. Вроде чуть-чуть у Гильденстерна есть — и современное и некоторая значительность, а партнер часто соскальзывает в чересчур студенческий разговорчик.

У Горацио есть это в меру, по-моему. Задача чисто звукового и пластического решения.

Ю. ЛЮБИМОВ. Так-с. Вы хотите?

Ю. ВАСИЛЬЕВ[166]. На два слова. Я скажу по оформлению немножко, на мой взгляд. Я впервые вижу, и у меня впечатление, что м-м-м, этот спектакль в области оформления немножко загармонизирован, если так можно сказать. Здесь слишком все в гармонии, мне не хватает контрастов. Когда говорили об Офелии, я думаю, что ее костюм для нее тягостен. Она как некая вдовица, понимаете. Этот однотональный занавес, очень красивый сам по себе, прекрасно пластически двигается, а она в эту тональность вливается и мало выстраивается силуэтом, образом.

Как прекрасна Гертруда, когда она ходит вот в белом, сам король — и один и другой, а здесь мне не хватало цвета. Или, например, второй план, слуги — они могут сливаться с занавесом, но главный, чистый, светлый образ — не обязательно ее в белое, но где-то все-таки я бы подумал об этом.

Ю. ЛЮБИМОВ. В голубой?

Ю. ВАСИЛЬЕВ. Ну, не обязательно, я не знаю, это дело художника, как это решить, но мне кажется, ей этот костюм не дает возможности выявить себя. Ну, и потом, насчет Гамлета. Мне кажется, что спектакль пошел немножко позже, чем начался. Для меня он весь прошел. Я был весь во власти, прожил в нем прекрасно. Но мне кажется, что оттого он и не шел сначала, что Гамлет, не таит в себе разгадки этой тайны, что ему суждено. Он коснулся такого, что только ему одному возможно. Он некий медиум, и его друзья тоже, он-то видит отца своего, а мать-то его не видит. Значит, он должен быть неким лицом, которое вдруг оторвалось от этого мира, вступило в новое измерение. И когда он все это увидел, это первая часть, это зарядка, а потом исполнение плана. Хотелось бы некоего начала, в котором он пребывает, когда он почувствовал, что сейчас его что-то посетит, а тогда все остальное, что вы делаете, сразу ложится. Мне не хватило немножко начала. Вот было такое у меня чувство… А так мне очень понравилось.

Ю. ЛЮБИМОВ. Гитару там брать?

Ю. ВАСИЛЬЕВ. Ах, насчет гитары. Может быть, я не знаю, как это будет. Атак мне очень и очень понравилось.

Б. МОЖАЕВ. Мне очень понравился спектакль. Я первый раз вижу. Мне трудно, может быть, до конца в этом разобраться. Но первое впечатление очень сильное. Очень хорошо современное прочтение. Возражения могут быть только по деталям. Не согласен с оценкой в отношении трупов. Знаете, для меня это ассоциируется с пародией, которую я видел в театре Брехта «Продажа меди», там есть такой спектакль. Вы видели?

Ю. ЛЮБИМОВ: Я видел, да. (Смеется)

Б. МОЖАЕВ. И занавес открывается, и те же трупы у вас на сцене, и общий хохот в зале. Вот. Так что подумайте. Вы же умеете смерть изображать без трупов. А вот не согласен с Евтушенко, когда он советует пересмотреть сцену с матерью. По-моему, очень удачно это сделано кульминацией спектакля, после этого антракт, и потом опять — то же самое, и действительно тут извлекаются некоторые проблемы, на первый план вытаскиваются, которые…

Ю. ЛЮБИМОВ: Антракт, по-моему, правильно сделан.