Таганский Гамлет. Реконструкция легенды

Любимов: — Это опять была неточная работа с занавесом. Занавес, Каракаш, не довели туда.

Ряд сцен есть, где надо репетировать. Там плохо, неточно.

А вы уж думали, что домой, да? Дальше.

— «Гамлету дождаться света: “Вот разгадка!”».

Любимов: — Он говорит о духовных вещах, какие-то предчувствия, я должен помириться, а тот клепает свое дело. «За них обоих выставят заклады, Лаэрт дает фору».

Смехов: — Получается, по организационной линии, что я делаю еще одного своим сообщником…

Любимов: — Сообщником, сообщником. Ну, ты ему не все открываешь, но ты его наставляешь, как все должно быть, в смысле ритуала. Чтоб все было. Бокалы не забыть. Он не говорит, что он будет сыпать яд, но чтоб было точно расписано, как будет вся процедура.

Нужно еще две фразы вместо реакции.

Ассистент: — «“Так вы порядочная”, — Гамлет».

Любимов: — Володя, плохо руки оценил — посмотрел на одни руки и на другие. Вот.

Помните, я вам знаменитый этюд рассказывал, не называя фамилии актеров. Один актер, очень чудной, но прямой человек, немножко был под градусом, и начал второму говорить, а вокруг много было народу. «Вот гляжу я на тебя и поражаюсь: что ни год то ты — гаже, как это можно! И старый ты вроде человек, ну почему ты каждый год делаешься все гаже, подлей»! А тот делал так: «Ха-ха-ха»! А этот продолжал на него смотреть: «Ну, вот и сейчас, до чего ж ты подлец»! — такая была страшная сцена, а тот все превращал в шутку. Физически он слабей был раза в три, положение у этого было не хуже, чем у того, так что он ему по служебной лестнице в театре не мог напакостить, например, потребовать, чтоб его убрали: или я или он, — поэтому он все это обращал в шутку…

Сцена Мышеловка. Пантомима: исполняют В. Спесивцев и В. Радунская.

Фото В. Ахломова

Так и ей — ничего не остается. Тут может быть очень хорошая краска из этого сорта.

— «Высоцкого не слышно, когда они разговаривают в “Мышеловке”».

— Сегодня в первый раз правильно разговаривали у гроба, когда шла «Мышеловка», в смысле конкретности. Фигурально — ничего. Такой ход с ясным глазом, и тот ничего не может сделать.

Любимов обращается к В. Смехову, который играет роль Короля. Говорит про сцену, в которой Король получает письмо от Гамлета:

— Вы раньше крыли всё одной условной злодейской театральной краской. А когда вы стали психологически обосновывать интонации, стал появляться характер человека.

Когда человек до того ненавидит, что говорит: «Голым». Тот говорит: «Гамлет». — Он говорит: «Точный почерк принца. Эта сволочь выкабени-вается, совершенно точно, только он может так издеваться, сука. Один в приписке. Конечно, он!» — тогда я верю в страсти, в склоки, когда этот ненавидит и говорит: «Ну, сволочь!» — и тот, с другой стороны занавеса. И тогда накал в пьесе появляется, а эти, несчастные, все мыкаются между ними, как между молотом и наковальней. Давайте.

— «Хмельницкому точнее апарт в зал давать».

Любимов поворачивается к Хмельницкому, который играет роль 1-го актера:

— Вы очень хороший апарт упускаете, пантомимический апарт, если так выразиться.

Хмельницкий — «Порок не шутка»?

— Нет, про власть. «Превратностям так полон произвол…» В этом смысл есть…

Ассистент: — «Гертруде тоже поднять занавес над Полонием, когда он мертвый лежит».

Любимов: — Где? Убежала куда-то Демидова. — Сейчас она идет.

Любимов: — Нужно с водой что-то придумать. Надо под гроб воду ставить, наверно, тогда она не перевернется.

Высоцкий: — Нет, все равно перевернется.

Любимов: — Нет.

Высоцкий: — В обратную сторону перевернется. Куда под гроб? С какой стороны?

Любимов: — Под гроб.

Высоцкий: — Так, Гамлет много…

Любимов: — Опять платок не проверил.

Высоцкий: — Юрий Петрович, это такой ужас! Я все стою, думаю: что я еще не положил.

Любимов добавляет краски в пантомиму в «Мышеловке»:

— Прошу вас, Спесивцев, ножку даме погладьте. Было хорошо, когда вы по ноге сладострастно так ползали. Слишком не надо, а в меру можно. А вам, Вика (Радунская), острей надо отыгрыш мертвеца делать. И еще, прошу вас, Филлипенко дорогой, подгадайте — это очень хорошая штука, как только она грязная, она не работает, — когда они элегантно оба ножкой, как хорошие лошадки, так его — раз! — и он так — тр-р-р! покатился — ив могилу. Это прекрасная штука. Если ее делать точно, можно даже аплодисменты получать. А оттого, что они сделали небрежно и не рассчитали — не получилось.

— «Ритм у Гертруды в сумасшедшей Офелии…»

— Да. Алла, — Любимов обращается к Алле Демидовой, разбирая финал сцены свидания Гамлета с матерью, — надо весь монолог на это положить, вас в могилу сбило — и вы ревете, лежите. Вот и все. Это, кульминация у вас.

Теперь, Наташа, — Любимов поворачивается к Наталии Сайко, разбирая сцену сумасшествия Офелии, — такие вещи надо репетировать. Куличики сегодня не делались — это плохо.

Н. Сайко что-то говорит в свое оправдание.

Любимов: — Так надо же отрепетировать, милая, найти горшочек с деревянной ручкой. И сразу начинать. А там начало все паузили.