Таганский Гамлет. Реконструкция легенды

Очень мы мучились с призраком. Было десять вариантов. Был и Гамлет-призрак, через зеркало — очень ловкий трюк. Потом мы это отменили. Было так, что актер, играющий короля, играл и призрака.

Но после долгих размышлений мы остановились на том варианте, который сейчас. Но если это не доходит, то надо это еще уточнить. Мне казалось — и это подчеркнуто, — что все это в голове Гамлета. Поэтому он так и воспринимает — не играет никакой сенсации, когда он увидел какую-то тень. Он очень спокойно отвечает: «Да, да, все так…» Это сознательно сделано. Сейчас вы никого не удивите, что мама вышла замуж за другого. Сейчас, по-моему, женятся раз по восемь в год, и это никого не шокирует, и если стенать по этому поводу — никто не поверит.

Это будет театральщина, против которой направлен весь спектакль.

Спектакль сделан полемическим. Я тоже играл в вещах Шекспира. Я видел Шекспира в разных театрах, в том числе и у Охлопкова. Я видел и Питера Брука и считаю, что у Брука было много театральщины, много метафизического. Мне хотелось все это в нашем спектакле снять. Шекспир был слишком законтурен нами. Я напомню, что все мирились на Наполеоне — величественном герое, а Лев Николаевич впервые взял и написал Наполеона с насморком, с подрагивающей ляжкой. Тем самым он снял с него мантию величия.

Поэтому ваши замечания о недобирании некоторых монологов, я бы с ними не согласился. Поэтому я и назначил на роль Гамлета не Филатова, а Высоцкого. Это актер очень земной, человечный. Он весь — плоть от плоти, с улицы. Сейчас вы редко найдете такого популярного актера, как Высоцкий. Его популярность от физиков Дубны — до жуликов, как видите, диапазон между физиками и урками очень большой. Значит, что-то он своей игрой в людях затрагивает и бьет он на обнаженность чувств. У него все открыто в его натуре. При всех его недостатках, я считаю, что Высоцкий строит роль Гамлета правильно. И если бы не было его — не было бы такого Гамлета.

Надо постараться, чтобы он рос, а не разваливать, потому что творчество — это очень хрупкая вещь.

Мы знаем, что в Академии «Гамлета провалили», у Вахтангова «Ромео» провалили.

Жизнь — очень сложная штука. Жизнь часто опрокидывает все наши замыслы. Вы сказали, что в нашей постановке мало любви к Офелии. Но Гамлет сознательно отказывается от этого. Он считает, что он встал на такой путь, что надо отказаться от этой любви. Он говорит: «Ты творишь — тебя задавят». Это у него есть.

Гамлет и могильщики (В. Высоцкий, Ф. Антипов, С. Фарада).

Фото А. Стернина

Сцена с флейтой, — мне кажется, он ее играет прилично.

А черепа — это дело вкуса. Мне казалось, что разговаривая с ними так унизительно, он их сознательно унижает, показывает им, что они потенциально стали на такую дорогу, что они мразь, и поэтому через черепа показывает, что они не люди. Как говорят могильщики: «Нынче есть такие люди, что они заживо протухли».

Реакция короля в «Мышеловке». Тоже сознательно сделано. Я не верю, что оттого, что там идет представление, король — такая прожженная бестия, такой политик, такая сволочь — отнесется как-то к бродячей труппе.

Труппа сделана сознательно — театральная, погрязшая в рутине, в штампах. Зачем Гамлету хорошим актерам давать наставления, которые в школе на первом курсе повторяют сто тысяч раз? Он им говорит элементарные вещи, потому что все их изучают и все наизусть знают. Значит, он говорит в надежде, умоляя их как бы поприличнее сыграть. Но потом видит, что ничего не выходит, и говорит этому типу: «Ну, начинай же!».

И поэтому находит мальчика с флейтой и ему говорит в надежде. А этим он говорит: «Можете получше — так сыграйте».

Это сделано сознательно, и в этом — огромная трудность.

И я, когда беседую с актерами, я говорю: «У вас тяжелая роль. Мы выставим всю пошлость театра. Театр и пошлость — это две стороны одной медали». Гоголь восклицал: «Боже мой, что они сделали с моим "Ревизором"! Нельзя же дойти до такой пошлости, чтобы делать из него фарс».

Пушкин говорил: «Неужели Семенова (блистательная!) не понимает, что так нельзя читать стихи? Актеры, актеры… Свести бы их и выпороть, содрав штаны».

Они были в ужасе от рутины театра — всегда, во все века. И поэтому здесь есть попытка так размежевать — сделать рутинных актеров.

Но это гениальное прозрение актеров. Надо же быть честными. Если бы Константин Сергеевич восстал из гроба и пришел во МХАТ, он бы умер сразу. Когда МХАТ был приличным театром, он ушел из него, а артисты ходили к Бубнову жаловаться и говорили, что он старый маразматик, его надо снять…

Б. ПОКАРЖЕВСКИЙ. Не будем обсуждать эту тему — она требует особого исследования. Вернемся к Шекспиру.

— Когда вы говорите о Горацио, что это такая личность, и т. д., то с моей точки зрения, не такая уж это личность. Горацио — это такая личность, о которой Чехов говорил, что это герой номер два. Он боготворил Гамлета, он был поражен могучестью его натуры. Я считаю, что роль Горацио актер у нас играет прилично.