Таймыр, Нью-Йорк, Африка... (Рассказы о странах, людях и путешествиях)

Курды, составляющие примерно пятую часть жителей страны, при королевском режиме были угнетаемым национальным меньшинством. В 1943 году они восстали. Английские генералы повели против повстанцев иракскую армию. В родных горах на севере курдские отряды показали чудеса храбрости. Королевское правительство было вынуждено заключить перемирие, но потом вероломно нарушило его, смета с лица земли десятки курдских селений. С тех пор королевский режим всячески старался натравливать арабов на курдов, разжигать национальную рознь.

А что было делить двум народам? Оба жили в нищете. И в арабских и в курдских деревнях из каждых десяти детей шестеро умирали в дошкольном возрасте. Средняя продолжительность жизни иракца не превышала 26–27 лет. Пять — семь веков назад в Междуречье жило гораздо больше людей, чем живет сейчас!

Четыре столетия страну давило турецкое иго. После первой мировой войны турок сменили англичане. Поскольку с древних времен в Багдаде управляли халифы, султаны и короли, новые хозяева не стали нарушать традицию. Они подыскали подходящего молодого человека из знатного арабского рода. Посадить его на трон было в 1921 году поручено английскому подполковнику Вильсону и английской разведчице Гертруде Белл. Две фразы из ее опубликованного позже дневника обиженный монарх, которого при коронации назвали Фейсалом I, не мог забыть до конца своих дней: «Мы пережили ужасную неделю… Я никогда не буду больше браться за производство королей, это требует слишком большого напряжения».

При Фейсале I и вынырнул в Ираке Нури Саид. Офицер турецкой армии, запутавшийся в темных делах, он тайком бежал из Стамбула, оставив записку, что решил покончить жизнь самоубийством. Нури Саид попал к англичанам. Сам сэр Лоуренс, знаменитый английский разведчик, Лоуренс Аравийский, стал выводить его «в люди». На Нури Саиде появились генеральские погоны, его стали называть сэром и пашой.

А народ дал ему еще один титул: «кяльб-ибн-кяльб». Это переводится как «собака, сын собаки», или, проще, «сукин сын».

В Ираке менялись короли и правительства. Нури Саид сохранял влияние и власть. Король Гази попытался было отстранить пашу, но не успел: с королевской машиной произошла загадочная катастрофа, причем не на оживленной улице, а в тихом дворцовом парке. Много лет спустя узнали, что подкупленный Нури Саидом слуга оглушил ударом по голове короля, сидевшего за рулем. Машина врезалась в дерево. Слуга отделался ушибами, король погиб.

Сыну короля, наследнику престола, было четыре года. Правителем назначили его дядю, принца Абдул Иллаха. Принца знали под кличкой «Жокей»: он проводил целые дни на ипподроме. Этот человек бешеного, необузданного нрава охотно подписывал смертные приговоры, подготовленные Нури Саидом. Приговоренных вешали на арке перед зданием министерства обороны. Абдул Иллах приезжал туда по утрам, чтобы плевать на трупы. Палачи редко сидели без дела. Нури Саид говорил своим приближенным:

— Не отступайте перед улицей, открывайте огонь без колебаний, пока не замолчит тот, кто должен молчать, и не умрет тот, кто должен умереть. У нас в Ираке шесть миллионов человек. Мы не много потеряем, если уничтожим один миллион.

Нури Саид, Абдул Иллах и достаточно подросший для исполнения несложных королевских обязанностей молодой Фейсал II — вот тройка, которую называли «арабами ее величества», то есть королевы Великобритании.

«Арабы ее величества», властвовавшие в Багдаде, не походили на багдадских властителей из «Тысячи и одной ночи».

Вспомним: халиф Харун ар-Рашид (кстати, личность вполне историческая), призвав однажды ночью своего первого министра — визиря Джафара, сказал, что хочет пойти в город, чтобы расспросить народ о поведении властвующих правителей.

— Всякого, на кого пожалуются люди, мы отставим, а кого похвалят — наградим, — сказал халиф.

— Слушаю и повинуюсь, — склонил голову визирь. И, никем не узнанные, они в сопровождении верного слуги отправились по багдадским улицам и рынкам.

Нури Саид никогда не отвечал королю: «Слушаю и повинуюсь». Напротив, первый министр приказывал, а король покорно склонял голову: он не забыл, как погиб его отец. Фейсал II, в отличие от Харуна ар-Рашида, не смел сказать Нури Саиду: «О собака среди визирей», хотя тот заслуживал этого куда больше, чем сказочный визирь Джафар.

Не в пример героям «Тысячи и одной ночи» Фейсал II, Нури Саид и Абдул Иллах ни ночью, ни среди бела дня не ходили по узким багдадским переулкам и тесным рынкам. За полчаса до проезда «арабов ее величества» на тротуарах и перекрестках появлялись личности, внимательно рассматривавшие прохожих. Багдадцы легко определяли, кто именно должен промчаться по улице в охраняемой машине: если «личностями» хоть пруд пруди, значит, жди «пашу-злодея», если их поменьше — едет Абдул Иллах, еще меньше — король.

Расспросы же об отношении к властвующим правителям последние багдадские халифы и визири поручили 24 тысячам платных агентов тайной полиции. Недовольных хватали и тащили в суд.