Тайна японской шкатулки

– В конуре Черныша… – взгляд девочки метнулся к няне за помощью, но та уже была далеко, на другом конце комнаты, вместе с воспитательницей, с которой о чём-то тихо беседовала.

– Я не про камень, Надя, – мягко сказал Мишка. – А про что-то другое. Ты ведь что-то нашла здесь, в комнате, верно? Что-то очень старое…

Надя оглянулась на своего кучерявого друга Рому, и тот решительно встал рядом с ней, взяв её за руку.

– Это твой дедушка-капитан? – спросил неожиданно Рома, указав головой на Андрея Павловича. Увидев ошарашенные глаза химика, Рома уточнил: – Капитан дальнего плавания, да?

– Нет, – ответил Мишка, который сразу всё понял. Эти дети находились за дверью кабинета заведующей, когда там шёл разговор о Мишкином предке капитане… – Этот дедушка не капитан. Капитаном был мой прапрадедушка, который жил сто лет назад в этой комнате.

– А как его звали?

– Михаил. Его звали Михаил Никитин. Так же, как и меня.

– Ясно, – сказал Рома и посмотрел на рыжую Надю. Та покраснела и покачала отрицательно головой.

– Нет, – сказал она решительно.

– Да, – ответил её друг и даже топнул ногой. – Да, Надя.

– А как же я? – непонятно спросила Надя, и глаза её наполнились слезами.

– Я что-нибудь придумаю, обещаю! – очень по-мужски ответил Рома и прямо посмотрел в Мишкины глаза. – Поклянись, что это твой прапрадедушка!

– Клянусь! – твёрдо ответил Мишка. – Пусть мне с этого места не сойти!

Он потопал ногами, показывая, что не обманул. Рома кивнул и вновь посмотрел на подружку.

– Ладно, – глубоко вздохнула та. – Сейчас принесу.

Она бросилась к дальней двери, за которой скрывалась спальная комната. И вернулась через минуту, сжимая что-то в руке.

У Мишки перехватило дыхание. Бабушка с Головинским, которые наблюдали за сценкой, стоя у выхода, тоже замерли.

– Мы нашли их под половицей, – объяснил Рома, опять взяв подружку за руку. Другая её рука по-прежнему была сжата в кулачок, очень округлый кулачок, в просветах между пальцами которого что-то блестело. – Когда здесь ремонт делали. Надин папа строитель, и нам разрешили сюда прийти. Интересно было. Я тоже хочу строителем стать! – с гордостью сказал он.

– А я матросом, – призналась Надя. – Как мой старший брат.

– Понятно, – улыбнулся Мишка. – А я хочу капитаном стать. Как мой прапрадед.

– Тогда забирай! – девочка решительно разжала кулачок, и Мишка увидел круглый плоский позолоченный предмет – то ли часы, то ли медальон. На его блестящей крышечке была выгравирована какая-то надпись, но Мишка от волнения не мог её прочитать.

– Это часы? – выдохнул он, борясь с желанием поскорее забрать находку и в то же время страшно боясь до неё дотрагиваться.

– Компас! – Надя шмыгнула носом.

– Знаешь что, – Мишке пришла в голову потрясающая мысль, – давай меняться! Ты мне компас, а я тебе…

Тут он скинул с плеч рюкзак, поспешно расстегнул молнию и достал потрясающую белую фуражку с золотым околышем. Его лучи отразились в распахнувшихся Надиных глазах.

– Ах! – сказала она и потянулась к новой игрушке. – Настоящая!

– Настоящая! – подтвердил Мишка.

Обмен был совершён. А в ту секунду, когда Мишка пальцами прикоснулся к компасу, с ним опять случилось невероятное. Прошлое прорвалось сквозь время. Мир, окружающий Мишку, пошёл рябью, завибрировал, и в его изменчивых волнах мальчик увидел ярких птиц, искрящихся на шёлковых обоях, завитки резных ножек дивана и человека, стоящего у окна. Это был Михаил Никитин, без сомнения! Он стоял спиной к Мишке, устремив взгляд вдаль, и там, за окном, Миша различил туманные очертания кораблей. Море в Севастополе было видно отовсюду.

Безысходная тоска сжала Мишкино сердце, потому что она сжимала и сердце человека у окна. Ведь ему предстояло расстаться с этим морем и с этой комнатой навсегда.

– Жизнь моя, несчастная моя жизнь… – прошептал Мишка вслед за своим тёзкой.

Человек у окна пошевелился, вздохнул и начал поворачиваться. Мишка затаил дыхание. Однако в видение жестоко вторглось Настоящее.

– Миша, ты чего? – раздался голос Ромы.

– Ничего, ничего… Всё в порядке… – отозвался Мишка, приходя в себя.

Он поднёс компас к глазам и наконец прочитал то, что было написано на золотой крышечке: «Будущему капитану Михаилу Никитину от любящей его Лизы. Июнь 1864 года»…

Спустя пару часов Мишка с бабушкой вновь сидели в гостях у Головинского и пили чай. Мишка молча жевал булочку с повидлом, совершенно не чувствуя её вкуса. Сердце его было до краёв переполнено эмоциями и щемящим чувством потери. Софья Михайловна с Андреем Павловичем тихо обсуждали какую-то химическую статью, написанную их общим знакомым, и время от времени бросали на мальчика быстрые внимательные взгляды.

Мишке казалось, что сегодня он повзрослел на несколько лет. Да что там, стал совсем стариком!