Тайна псалтыри

– Отче, скажи, что же все-таки скрывает псалтырь? Что ищет Аркудий, эта мантихора[270] в людском обличье? Ты ведь теперь знаешь, да?

Услышав вопрос послушника, Феона посмотрел на молчаливого Епифания и пожал плечами.

– Я могу только догадываться, что эти страсти кипят вокруг тайника, скрывающего знаменитую библиотеку царя Ивана Васильевича Грозного, а место тайника указано в записи, которую мы только что с тобой разобрали. Так ли думаю, Епифаний?

Молодой монах молчал, оглушенный сказанным Феоной. Наконец, получив тычок локтем под ребра от изможденного ожиданием Маврикия, он удивленно выговорил:

– Все так, отец Феона. Уж не знаю, как ты узнал последний секрет, который передал мне батюшка. Только речь тут о части библиотеки, о той походной либерее, которую грозный царь перед смертью приказал моему прадеду Даниилу Дмитриевичу Загрязскому и игумену Пимену спрятать в укромном месте.

– Библиотека? – воскликнул разочарованный Маврикий.

– Да, библиотека, – улыбнулся Феона, – а ты, полагаю, ожидал украшений иного рода?

Видя смущение юного послушника, Феона по-отечески мягко потрепал его по плечу:

– Поверь, мой наивный стяжатель, эта библиотека дороже сокровища царя Соломона!

– Ну так пойдем и откроем ее? – предложил Маврикий, переводя настойчивый взгляд с отца Феоны на Епифания и обратно. – Мы же теперь знаем, где она… или нет?

Отец Феона помялся, прежде чем ответить на этот вопрос.

– В расшифрованном нами послании, – сообщил он наконец, – нет ни одной привязки к месту, где искать библиотеку. Кроме того, за почти сорок лет с момента написания сообщения монастырь не раз горел и перестраивался, и где теперь искать эти колонны? А если речь идет о подземельях, то там вообще никаких колонн нет. Вы сами видели.

Феона беспомощно развел руками:

– Тупик. Пока у меня нет тех ответов, которые вы ждете.

Лицо Маврикия при этих грустных словах учителя приобрело вид воплощенной космической боли и вселенской скорби, но Епифаний, напротив, нахмурился и упрямо поджал губы.

– Неужели, отец Феона, придумав такой головоломный способ сокрытия клада, игумен Пимен мог просто так довериться столь ненадежным указателям, которые время легко превращает в прах? Как хочешь, но я не верю!

Феона мысленно согласился с доводом молодого инока, отметив при этом его острый ум и наблюдательность. Вслух же произнес сухо и отрывисто:

– Я думал об этом. Мы что-то упускаем! Мелочь, вероятно, но очень важную!

Пристально посмотрев на Епифания, он буквально потребовал от него:

– А ну-ка, честной инок, давай сначала. Все ли ты показал и рассказал мне, так или иначе связанное с псалтырью и ее хранителями? Помни, важна любая мелочь!

Епифаний наморщился, сосредотачиваясь, но ничего не смог вспомнить.

– Все вроде, отче! – воскликнул он, едва не плача. – Что знал – рассказал, что хранил – отдал! Ну вот разве что еще лестовка?[271]

– Лестовка? – насторожился Феона.

Епифаний вытащил из-за пояса старую потертую лестовку, на лапостках[272] которых золотой ниткой были вышиты инициалы евангелистов[273] Матфея, Марка, Луки и Иоанна, и в растерянности протянул Феоне.

– Не знаю, чем она может помочь? Это простая лестовка. После смерти игумена Пимена я нашел ее на аналое в его келье и взял на память.

Феона ничего не ответил, а просто принял ее из рук Епифания и стал придирчиво осматривать со всех сторон. Это была вполне обычная плетенная из черной кожи лестовка с одним отличием от других. Все «бобочки», в которые, как правило, вставляли ролики бумаги с Исусовой молитвой[274], здесь были пусты, кроме одной. В ней Феона нашел бумажный свиток, на котором был начертан один-единственный знак, похожий на букву Ѧ. Увидев знак, монах замер на месте от поразившего его внезапного озарения.

– Юс какой странный, отче, – пожал плечами увидевший рисунок Маврикий, – не понятно, то ли большой, то ли малый?

– Я же говорил, пустое дело! – вступил в разговор опечаленный Епифаний. – Нет здесь ничего…

Отец Феона обвел помещение библиотеки шальным взором и неожиданно громко рассмеялся, вызвав оторопь у вмиг оробевших учеников.

– Это не Юс, – пояснил он, видя растерянность на лицах Епифания и Маврикия, – это вообще не буква!

Феона встал из-за стола и возбужденно зашагал по книгохранилищу, продолжая разговаривать с самим собой.

– А я-то дурень! – постучал он себя кулаком по лбу. – Подсказка все время была рядом! Как все просто! Но каков игумен Пимен! Низкий поклон тебе, старый лис, за науку!

Вдоволь находившись, Феона размашисто плюхнулся на свое кресло и победоносно поглядел на ничего не понимающих подопечных.

– Так что, – робко спросил Епифаний, – есть разгадка?

– Есть! – кивнул Феона.

– Значит, можем уже идти за книгами? – восторженно моргал Маврикий и почему-то облизывался.

– Ишь вы какие прыткие! – насмешливо бросил Феона. – Сейчас можете пойти к Полуношнице и спать. А вот завтра вы мне понадобитесь. Надо будет сделать очень много важных дел. Но запомните главное: ни шага без моего ведома, ни слова без моего разрешения. Шутки здесь, за порогом, все закончились. Смерть спать уложит – не проснетесь.